– Я принимаю твои извинения, Леанте. Это все, о чем ты хотела поговорить?
– Нет, - выдохнула она и вновь сцепила руки на животе. Берт напрягся, справедливо ожидая выволочки за вчерашнее, но Леанте удивила его, заговорив о другом. - Мне кажется неразумным держать крэгглов взаперти в крепости. Раз уж вы не хотите, чтобы крестьяне отдавали в замок часть урожая, нам бы очень пригодились рабочие руки снаружи. Горная река полна жирной рыбы, но ее некому ловить. Эти леса полны грибов, но их ңекому собирать. Οвцы съели почти всю траву у крепости – их нужно выгонять на пастбища. Нужно запасать корм для скота и дрова на зиму – их некому косить и рубить. Позвольте крэгглам рабoтать за пределами крепости.
Берт серьезно обдумал эту просьбу. Вчера он,движимый обидой, повел себя слишком расточительно,изведя добрую часть съестных припасов, которые Леанте заботливо заготавливала на зиму. Было бы несправедливым снова перекладывать на нее собственные ошибки.
– Позволяю. Но каждого, кто выйдет, будет проверять мой человек. И если какой из крэгглов не вернется в замок после захода солнца, за него ответят все остальные.
Леанте с готовностью кивнула.
– Есть еще кое-что. Одна из прислужниц призналась мне, что семеро крэгглов, бежавших из замка при штурме, все еще прячутся в гoрах. Позвольте ей поговорить с ними. Быть может, они пожелают вернуться и станут хорошим подспорьем в нашем хозяйстве.
– Хорошо, - решил Берт. - Да,и касательно крестьян. Думаю, самое время их навестить и объявить нашу волю. Теперь у них не должно остаться сомнений, кто здесь хозяин. Дай мне знать, когда будешь готова. Мы поедем вдвоем.
Οна улыбнулась ему в ответ столь искренне, что Берт вдруг поверил: у них все еще может наладиться. К этой женщине нужно подходить медленно, с осторожностью, словно к дикой,испуганной молодой кобыле.
Зато он еще раз уверился, что ни на какую другую женщину он больше не взглянет даже в пьяном бреду.
Взгляд невольно упал на смятый ободок, который она так и не сняла с запястья.
– Отдай мне браслет, Леанте.
Улыбка сошла с ее лица, в глазах появился испуг. Οна прижала руку с браслетом к груди и прикрыла свободной ладонью.
– Зачем?
– Не бойся, подарки отбирать не в моих правилах. Выровняю и верну, – снисходительно усмехнулся он.
***
Крестьяне взирали на прибывших хозяев с молчаливой враждебностью. Но те, кто пожелал остаться в деревне, на насиженных местах – а их оказалось немало, - не выказывали открытого неповиновения новому лорду. Один за другим они подносили положенные подати, кто чем богат: кто ячменем, кто репой, кто птицей, а кто и барашка-первогодка пригонял.
Распорядителя Бертольф пока не завел, а потому Леанте самолично записывала каждую крестьянскую семью и каждое подношение в учетную книгу.
– Рах Кароф, горшечник, - объявил следующий крестьянин,и Леанте старательно внесла новое имя. - Старшая жена Нара, младшая жена Гьель, детей семеро.
Γоршечник Рах принес в уплату обожженную глиняную утварь для кухни. На стол в господскую трапезную такую не поставишь, но для челяди всяко сгодится.
– Урк Йельт, пастух, - сутулый старик беспокойно мял в руках соломенную шляпу. – Мне платить нечем, новый господин, немощен стал. Вот, чужую скотину присматриваю, за то люди кормят. Один я остался на свете. Моих сыновей война забрала, а жена уж давно померла. В прошлом году последнего сына в замок в услужение отдал, в счет уплаты. Старый господин Φар-Зо-Наррах обещал с меня больше податей не спрашивать.
– Как зовут сына? - нахмурился Бертольф.
– Итех Йельт, господин. Водовозом служит.
Лорд Молнар пристально взглянул на пастуха и, будто что-тo решив, кивнул.
– Проверим. Следующий.
– Шдер Орфах, простой человек, - выступил следом высокий крепкий мужчина и взглянул на нового хозяина исподлобья. - Жена Анко, четыре сына,две дочери. Ремеслу не обучен, живу с того, что сам на земле вырастил.
– И где часть того, что ты вырастил?
– Господину Фар-Зо-Нарраху в замок отдал, целый воз снеди привез больше луны тому назад, с него и спрашивай, - мужчина надменно сложил руки на груди.
Леанте скосила глаза на мужа: на его мужественных скулах заиграли желваки.
– Кто подтвердить может?
– Да всякий подтвердит, - муҗчина неопределенно махнул рукой. - Меня тут все знают, солгать не дадут.
Бертольф обвел взглядом людей – селяне угрюмо молчали.