КОГДА Я УЗНАЛА, что беременна, то пришла в ужас. Не потому что у нас с Джоном будет ребенок. Дело было не в этом, хотя отчасти именно поэтому я и была напугана. Мы были друзьями. Лучшими друзьями. Которые напились как-то ночью, решили быть друг для друга первыми, и я забеременела. В шестнадцать. Тогда это было страшно, но все равно не так.
Когда родилась Аметист, она покорила наши с Джоном сердца. Мы были так подавлены любовью к ней, что решили забрать ее из моей семьи и перевезти в какое-нибудь новое место, поэтому переехали в Вашингтон. Решили, что это достаточно безопасный район и достаточно далеко от моей семьи и их связей. Аметист было два года, когда моя мать впервые нашла нас и попыталась вмешаться в нашу жизнь. Видите ли, я выросла в мотоциклетном клубе. Моя семья была кровожадной, и мы, черт возьми, проливали эту кровь. Я не хотела, чтобы Аметист имела отношение к этой жизни. В итоге забрала ее у всех, и мы начали все с чистого листа. Я изо всех сил старалась, чтобы Аметист выбрала другой колледж. Я вернулась в Нью-Йорк довольно рано и открыла свой книжный магазин, когда Аметист было около четырех, только для того, чтобы присматривать за матерью.
Но дочь была непреклонна в своем желании поступить в Колумбийский университет, а мы с ее отцом не из тех людей, которые отказывают в том, чего она хочет. Аметист никогда ни о чем не просила, ничего не ждала. Она никогда не была плохим ребенком, поэтому мы чувствовали себя обязанными позволить ей поступить в Колумбийский университет, хотя оба знали, как это опасно. Эллиот был лучшим другом Джона в школе. В юности у нас с ним была своя история, так что я знала, что он был здесь, когда вернулась. Я знала, что он женат и у него сыновья, но мы все равно продолжали наш роман. Встречалась с ним каждый четверг в пять в «Криспи Крим», он сообщал мне последние новости о моей матери и МК «Ангелы Сатаны». Эллиот управлял этим городом и знал, кто приезжал и кто уезжал. Ничто не проходило мимо него.
Аметист не знает о моей семье. Единственное воспоминание, которое у нее осталось, — когда моя мама отвела ее на детскую площадку и оставила там. Ну, эту историю мы рассказали ей.
Мне нужно было сохранить этот секрет.
Аметист так долго жила в неведении. Если она узнает о том, что случилось в тот день, тогда она узнает мою самую большую тайну, и я рискую потерять ее навсегда.
— Джессика. — Лиза входит на кухню и протягивает мне свой телефон. — Я не знаю, сколько у нас времени.
Я прочищаю горло.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — Лиза говорит, заправляя свои светлые волосы за ухо. Боже, она прекрасна. — Она возвращается.
Глава 36
Я ВЫТЯГИВАЮСЬ, СТАРАЯСЬ НЕ РАЗБУДИТЬ МЭДДОКСА. Потянувшись за телефоном, проверяю время. Чуть больше часа ночи, я должна уходить, но не хочу. Хочу остаться с ним.
Осматриваю комнату, хоть она и пуста, не считая огромного матраса, кажется идеальной, потому что я была здесь с ним. Он здесь. Я закрываю лицо руками. Какого хрена мне теперь делать?
Поднимаюсь с матраса и иду в маленький внутренний дворик, который прилегает к комнате, тихо закрывая за собой дверь. Я втягиваю свежий соленый воздух, вцепившись в перила. Мои волосы развеваются на ветру, волны разбиваются о тяжелый песок.
— Ты в порядке? — Его голос вытягивает меня из моего мира, и я улыбаюсь.
— Да.
Я смотрю на океан, на волны, бьющиеся о песок. Это исцеляет, и это одна из многих причин, почему я люблю Хэмптон и Лонг-Айленд.
Мэддокс заключает меня в клетку, оборачивая руки по обе стороны от меня. Наклоняется и целует меня в шею.
— О чем ты думаешь?
— Я думаю о том, с чем мне придётся столкнуться в Лос-Анджелесе. Мне нужно что-то сделать с этим секс-видео.
Он замирает, затем его руки опускаются на мои бедра, разворачивает меня лицом к себе.
Указательным пальцем приподнимает мою голову за подбородок.
— Скажи, чего ты хочешь, и все будет сделано, детка.
— Нет, — я качаю головой, проглатывая страх, который заполняет мое горло. — Я не хочу, чтобы ты в это ввязывался, Мэддокс. У тебя карьера.
— Нах*й карьеру.
Я пытаюсь вырваться из его хватки, но Мэддокс пальцами сжимает мой подбородок, притягивая мое лицо к своему. Он наклоняется, его губы касаются моих.
— Я чертовски серьезен, Аметист. Если я тебе понадоблюсь, то пошлю нах*й, что угодно или кого угодно.
Сосредоточиваю все свое внимание на нем. Люди всегда говорили, что я могу с ним справиться. Что я единственная девушка на этой планете, которая знает, как обращаться с Мэддоксом Стоуном, но это неправда. Я не знаю, какого хрена мне делать. Он пугает меня до смерти. Его преданность пугает меня, потому что знаю, что он убьет или будет убит за меня. Как девушки могут хотеть этого? Это слишком большая ответственность. Это означает, что он может пойти и сделать что-нибудь глупое, и я ничего не смогу с этим поделать. Так что, по сути, я не имею никакой власти.
Облизываю губы.
— Я не хочу, чтобы ты делал это для меня, Мэддокс. Я могу преодолеть все сама. У меня есть команда, которая может справиться с этим профессионально.
Он молчит, его челюсть напрягается. Чем я могла его разозлить?
— Я знаю, что не должен спрашивать тебя об этом, но ради моего спокойствия, скажи, что именно ты собираешься с этим делать?
Мои глаза сужаются.
— Ну, я не собираюсь продавать видео порно-компании, если ты на это намекаешь! — рявкаю я, складывая руки перед собой. — Во-первых, я подам на него в суд. После того, как поговорю со своим адвокатом.
— Подашь на него в суд? Детка, ты не можешь. Я имею в виду, то, что он сделал, было неэтично, но ты не можешь судиться с ним из-за того, что он это сделал. То, что ты позволила ему снимать видео, означает, что ты подписала согласие на это. Я думаю, ты можешь отправить DMCA (прим. пер.: DMCA (англ. Digital Millennium Copyright Act — Закон об авторском праве в цифровую эпоху) — закон, дополняющий законодательство США в области авторского права директивами, учитывающими современные технические достижения в области копирования и распространения информации), на все сайты, на которых есть это видео, но подать на него в суд?
— Насчёт этого… — говорю я, стиснув зубы не в силах смотреть Мэддоксу в глаза. — Я ему не позволяла.
Тишина. Затем его рука снова касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть ему в глаза.