Больше с тех пор ничто не нарушало мёртвую тишину в городе. Окопавшиеся в банке выжившие вняли словам Проценко и сторонились автосервиса. Он пару раз видел каких-то людей издали во время своих блужданий и предпочёл остаться незамеченным. Теперь-то ему компания «двуногих» точно не требовалась — у него появился тот, с кем проводить время и к кому возвращаться вечером.
Часы начали бить.
Встрепенувшись, Анатолий понял, что за размышлениями едва не пропустил такой важный момент. Он дрожащими руками распечатал бутылку шампанского и, поднапрягшись, вытащил пробку. От громкого хлопка Кот подскочил, но, убедившись, что ему ничто не угрожает, снова лёг, на сей раз свернувшись клубком. Не иначе, грядёт ещё одна метель — многовато их в этом году.
Вернее, уже в том.
Как всегда и бывает, сам переход от одной даты к другой длился лишь мгновение, которое неуловимо, как бы ты ни был собран и готов к нему. И сразу же, с первыми секундами нового года, праздник заканчивается. Анатолий ненавидел этот момент, когда ожидание сменялось разочарованием. В детстве было иначе — ощущалась некая магия. С возрастом всё это незаметно ушло, и волшебство сменилось самыми обычными посиделками.
С одним большим «но» — семья. Пока с ним были жена и сын, Проценко легко справлялся с хандрой. После их смерти казалось, что хуже быть просто не может. Однако он ошибался. По крайней мере, рядом с ним всегда был кто-то. Пускай даже захмелевшие коллеги. Сейчас же Анатолий был один, и в данном случае присутствие кота не спасало. На этот раз нет.
Мужчина поставил на стол бутылку шампанского, не сделав и одного глотка, и медленно подошёл к окну.
Темнота. Ни малейшего огонька. Некому отмечать пришествие Нового года. Ну разве что в здании банка, и Проценко впервые пожалел о своём уходе оттуда.
Мог ли он представить, что всё будет так? В детстве? Когда женился? Когда у него родился сын? Он слишком хорошо помнил, как отмечал Новый год в кругу своей семьи, и эти воспоминания не отпускали.
— Зачем это всё? — процедил он. — Зачем… я?
Кот фыркнул и ещё сильнее свернулся в клубочек.
— Что это вообще за цирк? — уже громче сказал Проценко. — Какой, к дьяволу, праздник?!
Он и не осознавал в полной мере, какие надежды возлагал на начало нового года. Глупо, бесконечно и по-детски наивно, но он всё равно в подсознании надеялся, что стоит часам пробить двенадцать раз — и что-то изменится. Ну хоть что-то!
Разумеется, не изменилось НИЧЕГО.
И вряд ли изменится.
Зарычав, Анатолий схватил ёлку и со всей силы бросил на пол. Вдребезги разлетелись игрушки, несколько искусственных веток сломались и повисли на «дождике», как оторванные конечности на ошмётках плоти.
Кот моментально вскочил и ретировался в угол, прижав уши.
Не удовлетворившись содеянным, Проценко вынес ёлку из комнаты и скинул на пол первого этажа. Спустившись вниз, он раздавил уцелевшие при падении разноцветные шары и, тяжело дыша, отошёл в сторону.
Бесполезно. Это лишь ненамного убавило его ярость.
Нужно что-то придумать, иначе он не мог отвечать за свои поступки.
Анатолий подскочил к распакованной коробке с водкой и извлёк из неё бутылку. Свернув пробку, он припал к горлышку и не отстранялся до тех пор, пока не поперхнулся. Часть выпитого пролилась на пол, однако не прошло и минуты, как он предпринял вторую попытку. Он не хотел опьянения — он хотел полного беспамятства.
А ещё лучше — забвения.
День сто восемьдесят пятый
Пришествия весны Анатолий опасался. С тысячами тел, лежащих по всему городу, начало происходить то, что зима лишь на время отсрочила. То, что и должно было. К счастью, автосервис находился ближе к окраине, но, тем не менее, омерзительный смрад разложения густым облаком окутал всё вокруг, и спрятаться от него нигде не получалось.
Ел Проценко фактически одни консервы, правда, не только магазинные. Воспользовавшись своими навыками взломщика, он проник в несколько гаражей и обнаружил там заготовленные на зиму соленья. Пил же он, пока стояли холода, топлёный снег. А с приходом весны вынужден был перейти на речную воду. Он помнил, что в ней плавала заражённая и дохлая рыба, но в магазинах стеклянные бутылки полопались, и в итоге разжиться там оказалось нечем.
В начале апреля Анатолий сумел наконец-то нормально помыться. Чертовски холодно! Однако оно того стоило — за зиму он мог позволить себе лишь частичное омовение. Зато брился регулярно — раз в неделю. Он не выносил много растительности на лице и не собирался изменять себе хотя бы в этом.