Она бывала здесь много раз: Сутурин очень трепетно относился к здоровью своего любимца и вызывал ветеринара по малейшему поводу — будь то задранный коготь или воспалённые глаза.
Увидев выражение лица мужчины, Татьяна удивлённо вскинула брови:
— Вы меня вызывали вчера, помните? Насчёт Вашего котика.
— Помню, — кивнул он. — Извините, я совсем забыл позвонить Вам.
— Что-то случилось? — нахмурилась она (пожалуй, впервые за всё время их знакомства).
— Да. Тишка умер, — ответил Сутурин и, несмотря на отчаянное сопротивление, почувствовал, как к горлу подступил ком.
— О. Соболезную, — без притворной трагической паузы произнесла она. — Когда это случилось?
— Ночью. Немногим позже полуночи. Я пытался до Вас дозвониться.
— Я перед сном телефон отключаю, иначе мне придётся работать двадцать четыре часа в сутки, — сказала Татьяна.
— Я понимаю, — кивнул Леонид и махнул рукой: — Да Вы ничего не успели бы сделать.
— Всё произошло быстро?
— Минут за пять, может, чуть больше.
— В таком случае, — хмыкнула она, — нужды в моих услугах нет. Ещё раз примите соболезнования.
Она начала разворачиваться, чтобы уйти, когда Сутурин инстинктивно схватил её за локоть.
— Нет, подождите. Можем мы… поговорить об этом?
Татьяна спокойно посмотрела на него, не пытаясь вырваться, и он сам отпустил её, смутившись.
— Леонид… Фёдорович, верно? — уточнила она.
Он снова кивнул.
— Так вот, Леонид Фёдорович. Я понимаю, как Вам сейчас тяжело — уж поверьте. Когда у меня впервые умерла кошка, мне было четырнадцать. Я так горевала, что пообещала себе стать ветеринаром и спасать животных от гибели, а их хозяев — от страданий. И выполнила это обещание. Но иногда нужно просто отступиться и признать своё поражение. За годы своей работы я столько раз видела смерть питомцев, что, как бы ужасно это ни звучало, привыкла к ней. Сколько было Вашему коту?
— Шестнадцать.
— Приличный возраст. Пускай будет утешением, что он умер быстро: не мучился сам и не мучил Вас.
— Вы правы, — согласился Сутурин. — Конечно, Вы правы.
Он отёр выступившие слёзы. Во взгляде Татьяны читалась жалость — только к кому? К скончавшемуся питомцу или его немолодому уже хозяину, для которого кот был единственным спутником жизни?
— Простите, — покачал головой он. — Плачущий мужчина — унылое зрелище.
— Вам нечего стыдиться.
— Спасибо, — сказал он и приободрился: — Может, хотите чаю? Как раз закипел.
— Мне пора. Правда, — ответила женщина.
— Тогда… — вновь сник Леонид. — Можно мне проводить Вас до машины?
Он и сам не понимал, зачем попросил об этом и сразу почувствовал себя глупо. Как обычно. Но Татьяна лишь тепло улыбнулась ему:
— Как хотите.
Когда они спускались по лестнице вниз, женщина спросила:
— Вы ведь сводили своего кота с кошкой? Я помню, что он не был кастрирован.
— Да, несколько раз.
— Значит, его гены продолжают жить, — заключила она. — Может, Вам стоит взять одного из этих котят?
— Мне нравится эта мысль, — признался Леонид, и его глаза заблестели на этот раз не от слёз.
Они вышли из подъезда и приблизились к автомобилю Татьяны — белым «Жигулям» ВАЗ-21013.
— Я, конечно, не психолог, — сказала она, открыв дверь, — мне лишь кажется, что Вам стоит сосредоточиться на работе. Вы ведь в школе преподаёте, верно?
— Да, учитель географии.
— Хорошая возможность отвлечься.
— Я не хочу забывать Тишку.
— И не нужно. Но помните его жизнь, а не смерть.
Сутурин посмотрел на Татьяну и произнёс:
— Знаете, о чём я думал, когда хоронил своего кота? О том, что все живые существа, появляющиеся на этом свете, с самого момента даже не рождения, а зачатия приговорены к смертной казни. Разница лишь в отсрочке исполнения приговора.
Она села в машину и, почти не задумываясь, ответила:
— А разве это не одно из необходимых условий для продолжения жизни?
И закрыла дверь.
Леонид хотел попрощаться, но «Жигули» уже покатили прочь.
День второй
Ночную тишину, царящую в гаражном кооперативе, нарушило негромкое ворчание двигателя. Из-за поворота появились огни фар, они скользнули по ближайшему боксу и двинулись дальше, покачиваясь вместе с автомобилем на неровной дороге. Потрёпанный Иж-21251 «Комби» медленно катился вдоль приземистых строений, надсадно скрипя рессорами на бесчисленных ямах.