Эти отверстия, должно быть, для пальцев. Подушечки моих пальцев идеально ложатся на них.
Нажимая, он представлял, какой звук издала бы флейта в руках того, кто знает, что делает.
В лицо ему ткнулась теплая и мягкая морда. Солнечный свет лился сквозь вход в пещеру.
— Белая Полоса. Пора идти?
Один короткий лай, и она развернулась и унеслась прочь. Шанадар доел последние куски вчерашней белки, сунул флейту обратно в суму и погнался за Белой Полосой. Утро перетекло в сумерки, прежде чем он увидел кого-либо из псов, и то это была Белая Полоса, манящая его за собой.
— Умп нашел гнездо? — Длинная неглубокая тень темнела на подъеме впереди. — Похоже на уступ.
На его осторожное приближение ответило рычание. Он замер, и огромные тела Умпа и Белой Полосы тут же оказались по бокам от него.
— Койот. — Он вгляделся в глубину, в движущиеся тени. — Со щенками. Найдем другое гнездо.
Белая Полоса резво побежала вдоль высокого утеса, уши навострив, хвост подняв, шаги ее были уверенными и сильными, а затем исчезла. Шанадар не видел хорошо спрятанную нору, пока почти не наткнулся на нее. Внутри раздавалось игривое пыхтение псов. Как только Шанадар вошел, они выскочили наружу, едва не сбив его с ног в своем рвении найти еду.
— Я разведу огонь! — крикнул он и вытащил уголек из наплечной сумы.
Псы не возвращались, поэтому он приготовил себе стебли растений и грибы. Утолив голод, он постукивал загрубевшими кончиками пальцев по отверстиям костяной флейты, его мысли блуждали, и он едва заметил, как псы свернулись рядом с ним у тепла костра. Вскоре его пальцы сами опускались куда хотели, словно зная, что делать, без его ведома.
— Как думаешь, отверстия сделаны намеренно? Или случайно?
Белая Полоса свела брови.
Шанадар потер единственное отверстие на обратной стороне.
— Согласен. Это объяснило бы их ровное расположение. Я дул в оба конца, но птичьей песни не получается.
Низкое гавканье.
— Я пытаюсь связаться с Ксосой. Я разберусь. Обещаю.
Белая Полоса пристально смотрела на Шанадара, уши подняв, голову склонив, пушистый хвост трубой. Шанадар не сомневался, о чем она спрашивает, и у него не было ответа.
Они брели дальше. Белая Полоса теперь часто оставалась с Шанадаром, пока Умп разведывал, направляя их редким тихим воем или тявканьем, чтобы обозначить свое местоположение. Шанадар наслаждался грубой землей под своими загрубевшими от ходьбы ступнями и россыпью запахов вокруг, тишину нарушали лишь редкие птичьи трели и стрекот насекомых. Он ел на ходу, как раз сейчас наслаждаясь острым вкусом дикого лука во рту.
— Белая Полоса. Сколько здесь съедобных растений! Мой род, должно быть, бывал в этих краях. — Он впился зубами в волокнистый стебель, медленно пережевывая и смакуя вкус. — Мой прежний клан часто собирал бы здесь припасы. — Он сглотнул, откусил еще, шагая широко и уверенно, и обвел взглядом пейзаж. — Я не тоскую по клану…
Белая Полоса зарычала, а Умп подбежал, посмотрел на свою подругу, а затем оскалился на Шанадара.
Глаза его распахнулись. Псы из Стаи Канис никогда ему не угрожали. Он потер ладони, потом провел по рукам, открыл рот в надежде, что на ум придет что-нибудь дельное, но ничего не пришло. Он не то имел в виду, что они услышали, но, как обычно, сболтнул не те слова.
— Умп. Белая Полоса. Я имел в виду мой прежний клан. Вы не клан — вы стая. Разница огромна, и она прежде всего во мне. Ксоса зовет это чувством. Сначала это казалось бессмыслицей, но теперь, живя с вами, я понимаю. Надеюсь, вы простите меня.
Губы Умпа опустились, скрыв клыки, но Шанадар не был уверен, означает ли это прощение.
Если они все еще сердятся, они дадут мне знать, и мы придумаем, как это исправить.
В тот вечер псы вели себя так, словно ничего не случилось, поэтому Шанадар решил задать вопрос, не дававший ему покоя.
— Умп. Что случится у моря без берегов? — Голос его дрогнул, и он замолчал, давая себе время прийти в себя, а Умпу — ответить, но пес молчал, и Шанадар продолжил:
— Я бы хотел пойти с вами, куда бы вы ни отправились дальше.
Вот. Он сказал это, хотя и знал, что не сможет присоединиться к ним, если тоже не умрет.
Интересно, стали бы мои глаза голубыми?
Он продолжал, словно не ведая об этой суровой правде. Я хочу навсегда стать частью вашей стаи.
Они смотрели на него, опустив хвосты и подметая ими пыль.
— Это возможно?
Тихое поскуливание. Тяжелый вздох.
Голос Шанадара дрогнул от горечи, а взгляд затуманился.