— Кто раскрасил твое лицо?
Может, и мне нужна раскраска?
То, что с ним говорил древний камень, было лишь одной из многих тайн, появившихся после встречи с Ксосой. Как и костяная флейта, Мудрый Камень обычно успокаивал его. Нутром, глубоко внутри, куда не добирались слова, он напоминал о Ксосе. Шанадар в последний раз провел большим пальцем по камню, прежде чем положить его у своего лежбища, чтобы легко было найти в темноте.
Но сегодня он не принес успокоения. Вместо этого нахлынули воспоминания, заполнив его сны. Мозг перебирал их, пытаясь сложить обрывки воедино. Наконец он встал, прошелся по кругу, призывая ответы, но они не приходили, и тогда он вышел наружу. Вдалеке он услышал вой и взбежал на склон, уворачиваясь от кустов и камней в тусклом свете Луны, и наконец остановился на плоском плато, когда другой вой наполнил разреженный ночной воздух. С этой возвышенности, с ее беспрепятственным обзором, он слушал, завороженный поднятой мордой, приоткрытой пастью, поврежденным ухом, очерченным приглушенным сиянием Луны.
Он говорит с Умпом и Белой Полосой.
Рваное Ухо часто спал в стороне, но пел серенады своей стае, давая им знать, где он и что все в порядке. Сегодня, когда он закончил, Шанадар вытащил костяную флейту из своей наплечной сумы. На последней тренировке он дул в один конец, одновременно трепеща ладонью над другим, словно крыльями птицы, открывая и закрывая воздушный проход. Звук был необычным, но приятным. Сегодня подушечки его пальцев сами нашли отверстия на кости, почти без его участия. Меланхоличная песня полилась сама собой, без каких-либо действий со стороны Шанадара.
Неужели тот, кто играл на ней раньше, оставил в ней музыку?
Усталость от безостановочного бега и ходьбы больше не была проблемой. Шанадар временами уставал, но находил обходные пути. Например, если холм был необычайно крут, он использовал свое копье как посох, а наконечник затачивал, пока его спутники спали. Беспокойство об опасности со стороны хищников тоже почти исчезло. Те, кто считал большого Прямоходящего лакомым куском, чуяли дикий запах Стаи Канис на его теле и вокруг него и обходили его стороной.
Шанадар утолял жажду на берегу реки, когда в поле зрения появилось бревно, а на его качающемся стволе подпрыгивало что-то круглое и белое.
Шанадар резко выпрямился.
— Пламя? Пламя!
Щенок взвыл, и в его диком отчаянном тявканье смешались надежда, облегчение и безысходность. Шанадар уже слышал это раньше, на дне оврага, когда тот запутался в лиане, а Койот намеревался сделать этот бой последним для щенка.
— Почему ты на бревне посреди реки? Неважно. Тебе нельзя там оставаться.
Но как его спасти?
Пламя вцепился когтями в размокшую кору, широко раскрыв глаза и глядя на Шанадара, и издал череду жалобных стонов. Молодой щенок устал, это было ясно, и голос его охрип. Словно в подтверждение этому, он потерял равновесие и с воплем рухнул на живот, оседлав бревно.
— Держись! Я доберусь до тебя!
Но как? Бревно несло по самой быстрине, далеко от Шанадара, и это была не самая страшная часть беды, в которую попал Пламя. За поворотом впереди таилась катастрофа, которую щенок не мог видеть, но Шанадар знал — там время на спасение его соплеменника истечет.
Как ему и велели, щенок отважно держался, доверяя Шанадару, не ведая о своей неминуемой гибели.
Шанадар втянул воздух и заставил себя говорить спокойно.
— Я бывал и в худших ситуациях, Пламя. Все будет хорошо. У меня есть план!
Это была ложь. Он понятия не имел, как спасти щенка, но знал одно: смерть Пламени недопустима.
Вой и лай взорвали воздух, когда Умп и Белая Полоса понеслись по берегу к Шанадару. Они остановились у самой кромки воды, то бросаясь вперед, то отступая, и каждый их лай был отчаяннее предыдущего. Некоторые из Стаи Канис умели плавать, но, видимо, не эти.
Это и подало Шанадару идею.
Шанадар крикнул в ответ с большей бравадой, чем ожидал от себя:
— Я его достану. Будьте готовы!
По правде говоря, плавал Шанадар ровно настолько, чтобы держаться на воде. Он никогда не проверял свои навыки, спасая паникующего пса.
Пробуду в ледяной воде слишком долго — замерзну. Добраться до бревна, схватить Пламя и вернуться на берег, пока тело не отказало.
Мимо проплывали льдины, круша все на своем пути. Окаменевший взгляд Пламени был прикован к Шанадару, пока тот бежал по берегу, обвязывая вокруг талии лиану из своей наплечной сумы.
— Смотри на меня!