От этого он увернулся, но не от следующего. Плот со всего маху врезался в перевернутый ствол и разлетелся на куски. Единственной удачей было то, что корни дерева вросли в берег, и группа, цепляясь, перебралась по стволу, пока их ноги не коснулись дна реки, и они не выбрались на сушу.
— Ну и команда из нас! — взвизгнул Шанадар.
Глава 15
У Шанадара не было сил ни чинить порванную рубаху, ни точить наконечник копья, затупившийся о речное дно. Он втащил себя на уступ, который нашла Белая Полоса, — достаточно высоко, чтобы его не достала даже разлившаяся река. Руки его дрожали так сильно, что он чаще ронял трут, чем держал его, но в конце концов разжег огонь, разложил свою одежду сушиться и уснул, слишком уставший, чтобы обращать внимание на холод.
Солнце искрилось на воде, а Умп счищал остатки завтрака со своих брылей. Шанадар уловил гнусный запах, а затем его чуть не стошнило при виде тушки белки у его лежбища. Потребовались все его силы, чтобы доковылять до реки и напиться вдоволь. Когда он встал, головокружение сбило его с ног, и он отступил на уступ, рухнул и, дрожа, провалился в небытие.
Сознание вырвало его из сна, или его подобия. Тело Шанадара было мокрым от пота, лицо горело. Он вытащил травы из своей промокшей сумы, проглотил их и растворился в блаженном беспамятстве, измученный попытками понять, почему ему так плохо.
Зубы его стучали, во рту пересохло, пальцы заледенели.
Где те, кто следит за огнем?
Влажный мех на его лежбище был холодным, но он плотнее закутался в него и зарылся в листья и мусор. К нему прижалось мохнатое тепло, утешая, пока он погружался во тьму.
Когда он проснулся в следующий раз, сияла Луна. Жажда терзала его тело, и он слизал воду с кустов вокруг и попытался вспомнить, почему он один, вдали от своего клана.
Я со своей стаей. Мы идем спасать самку, которую я никогда не встречал.
Он, шатаясь, прошелся по поляне, голова кружилась уже не так сильно, как в прошлый раз, и чуть не споткнулся о кусок крольчатины, который, должно быть, оставила ему его стая. Он проглотил его и пододвинулся ближе к чадящему огню, едва ли достаточно яркому, чтобы давать тепло, не говоря уже о защите. Он подбросил трут, чтобы накормить крошечные язычки пламени, и стал раздувать его.
Отдохну, восстановлю силы, — и он снова отключился.
Ксоса пыталась говорить с ним, ее голос был приглушенным и неразборчивым. Его попытки ответить были тщетны.
Когда Шанадар проснулся в следующий раз, головокружение прошло, и в голове больше не стучало. Он выполз из своего липкого, грязного гнезда, опорожнился и доковылял до реки, где пил, пока желудок не наполнился до отказа.
Подошли Умп и Белая Полоса, их широко раскрытые глаза и поднятые уши спрашивали, как он себя чувствует.
— Мне лучше.
Они резвились, хвосты так и хлопали по густому меху. Последние звезды мерцали на гладкой поверхности воды. Пережить этот день будет непросто, но он должен.
Шанадар изобразил нечто, что, как он надеялся, сойдет за усмешку.
— Я вечно буду благодарен вам за то, что защищали меня.
Они отправились в путь. Умп и Белая Полоса шли впереди, их темп был медленнее обычного. Шанадар пытался не отставать, не обращать внимания на слабость, просачивающуюся в его суставы и мышцы, но чем дальше он шел, тем сильнее болело все — и внутри, и снаружи. Вдобавок ко всему, он почувствовал покалывание от чьего-то взгляда.
Сам виноват. От меня несет хворобью.
Появился Умп, уши навострены, загривок едва поднят. Шанадар немного расслабился и выдавил слабую усмешку.
— Ты тоже знаешь, что они здесь.
Умп продолжал осматриваться, тихо, чтобы не спугнуть преследователя. Белая Полоса подбежала к своему партнеру, ее хвост застыл.
Загривок гладкий.
Кто бы или что бы это ни было, оно ее не пугало.
Она мягко обхватила пастью запястье Шанадара и потащила его к темной дыре, почти затерянной в мшистой скальной стене. Он ввалился внутрь и свернулся, прижавшись к теплу.
«Я сделал все, что мог», — подумал он и тут же провалился в беспамятство.
Шанадара скрутило, он рухнул на колени, и его вырвало. Над горизонтом показались первые лучи солнца.
Надо идти!
Он прижал ладони к пульсирующей голове и повалился на бок.