Глава 22
Ю'унг вздрогнула.
— Она будет в безопасности, Старейшина?
Голос его был мягок.
— Твоя мать, моя дочь, обладает грозным чутьем. Не ее безопасность меня тревожит.
— Гора.
— Весь хребет. Гневная Гора — часть стаи. Вместе они — самая грозная угроза, с которой мы когда-либо сталкивались.
К группе подошла Эсе.
— Ю'унг. Старейшина. Почему мы позволили этим чужакам забрать нашу целительницу? Что теперь с нами будет?
Ю'унг шагнула к Эсе. Я не могу позволить ей посеять панику.
— Успокойся, Эсе. Криина обещала, что вернется, когда закончит свое дело с Высокими. Она всегда выполняет свои обещания. — Она заглянула глубоко в глаза женщины, так долго, что страх и тревога, кипевшие там, улеглись. — Все на тебя равняются. Если ты будешь тревожиться, они тоже будут. Помоги мне сохранить их спокойствие.
Эсе спросила, и в ее голосе уже не было той неуверенности, что звучала мгновение назад:
— Ты не беспокоишься, Ю'унг?
— Нет, потому что Криина и Старейшина не беспокоятся.
Ю'унг должна была верить, что говорит правду.
Кто-то крикнул:
— Эсе! Иди сюда! Семена готовы.
Эсе расправила плечи и зашагала к очагу, но оглянулась на Ю'унг, и ее влажные глаза сказали то, чего не могли выразить слова.
В лагерь вошли охотники во главе с Лааком. Они убили окапи, выпотрошили его в поле и теперь, вдали от хищников и падальщиков, принялись за разделку. Мясо свалили в общую кучу, сухожилия, жир и другие части — туда, где им и положено быть, а затем все еще полные сил охотники присели у огня, болтая о погоне, о следе и об успехе, пока ждали, когда приготовится мясо. Никто, казалось, не беспокоился, вероятно, они даже не заметили легкого запаха дыма в воздухе. К ним присоединился Б'о, спросил об охоте, о том, не было ли ранений — не было. Об отсутствии Криины никто не упомянул.
Эсе взглянула на Б'о, а затем на Ю'унг. Ее лицо посуровело, она вскинула подбородок, расправила плечи и громко заговорила с женщинами о похлебке и вечерних делах.
Она ведет себя как вожак. Охотники поймут, что Криины нет, но увидят, что Б'о, Старейшина, Эсе, старейшины и все мы продолжаем жить как обычно.
Но Ю'унг с трудом верила собственным словам. Беспокойство отбивало аппетит. Она отказалась от овощей и орехов, которые передавали по кругу, и без интереса слушала разговоры. Наконец она вскочила на ноги и взобралась на дозорный холм. Влажный свет заходящего солнца заливал поле перед ней. Тени ползли по утесам и сквозь деревья, но благодаря своему предельному зрению Ю'унг видела сквозь тусклый свет, видела обратный путь, по которому Высокие увели Криину через лес, на ту сторону, в глубокую долину, где она их и нашла. Они поднялись по противоположному склону и остановились попить у водопоя. Зажегся факел, потом еще и еще. Криина стояла рядом с Фирсом, ее волосы блестели в свете огня, рыжие пряди прыгали на груди и спине, а копье она легко сжимала в руке.
Ю'унг издала птичий крик, подходящий для этой местности, но немного фальшивый. Ее мать вздрогнула, но никто из Высоких не отреагировал. Ю'унг это не удивило. Они были пришельцами и еще не могли отличить местных птиц от пролетных.
Она знает, что я с ней.
Криина и ее провожатые спустились в другую долину. Ю'унг ждала, что увидит, как они поднимутся по противоположному склону, но они не появились.
Они идут по дну долины. И она побежала обратно в лагерь.
Все собрались у костра. Старейшина сидел на своем обычном месте, его лицо было спокойным, здоровая рука лежала на сильной ноге, а поврежденная свободно свисала.
Ю'унг скользнула рядом с ним. Никто не спрашивал ни об отсутствии Криины, ни о бесстрашных чужаках, ни о воздухе с привкусом дыма. Если бы им грозила опасность, Старейшина сказал бы им.
Вожаки должны показывать силу, чувствуют они ее или нет.
Он слабо улыбнулся и постучал по своему колену.
Она моргнула. С Крииной все в порядке.
Свежее мясо на огне приобрело соблазнительный розовый оттенок, похлебка уже превратилась в густой, дымящийся бульон. Ю'унг вдыхала ароматы, позволяя теплу стереть тревогу, кружившуюся в ее голове из-за Криины, Гневной Горы и Высоких. По кругу передали чашу со смесью разной еды. Каждый накладывал в свою тыкву то, что хотел, не больше, чем съест, но мог взять то, что останется в конце.
Покончив с едой, Ю'унг принялась за чистку свежей шкуры. Старейшины решат, кому нужна новая. Все, что делала Ю'унг, — это чистила, кроила и шила. Она работала, пока огонь не превратился в угли, ее руки были проворны, а ум — в смятении. Она последней свернулась в своем гнезде и провалилась в сон без сновидений.