Шанадар пробовал разные способы занять свой ум, несмотря на однообразие бесконечных ручьев, оврагов, рек и каньонов, которые стая пересекала, пробиралась и обходила. Ничего не помогало, пока он не решил практиковаться на костяной флейте во время бега. К своему изумлению, он стал играть гораздо лучше, настолько, что решил проверить свое мастерство, воспроизводя окружающие звуки уникальным голосом флейты. Это требовало от него пристального внимания к своей среде обитания — животным, насекомым, птицам, хищникам, преследователям, ветру в деревьях, облакам над головой, белке, грызущей орех, кузнечикам, проедающим стебли, — острого осознания всего, что он мог превратить в звуки флейты. Вскоре его разум стал таким же гибким и тренированным, как и его тело, быстрым в улавливании сенсорных сигналов, связывании их с окружением, предупреждении об угрозах, если необходимо, но чаще — в превращении их в пищу для музыки его костяной флейты. Он стал настолько хорош в этом, что птицы и насекомые отвечали на его зов, словно он был настоящим.
Это было весело, пока хищники не начали выслеживать его как добычу, и ему пришлось что-то изменить. Вместо того чтобы подражать реальным звукам, он воспроизводил те, что роились в его голове. Они не принадлежали ничему, что он когда-либо слышал, просто жили в его мыслях. В перерывах он развлекал себя списком бесконечных вопросов, которые бурлили в его любопытном мозгу.
Что заставляет холмы вырастать посреди ровной степи?
Почему Солнце, Луна и звезды следуют за мной повсюду, а холмы, долины и ровные поля — нет?
Что создало водопои, которые не питаются реками?
Почему одни деревья собираются в рощи, а другие растут в одиночестве?
— И кто проложил бездонный, непреодолимый каньон там, где нам нужно перейти, Умп?
Умп поскакал вперед и нашел тропу, что вела на дно каньона. Пока они спускались, цепляясь за уступы для рук и ног, оставленные другими, кто пользовался этим проходом, а затем пересекали каменистое дно и поднимались по противоположному склону, Шанадар размышлял о различиях в том, как общались он и Умп.
— Мой род сперва говорит словами, а уж потом — движениями, звуками и знаками. Вы же полагаетесь на едва уловимые шорохи и движения. Я вижу в этом вашу силу, Умп. Наши громкие слова часто заглушают все остальные чувства, а значит, мы упускаем знаки того, что нас окружает.
Он прищурился, отсекая зрительные образы, чтобы заставить себя сосредоточиться на других чувствах, и потому едва уловил угрожающее шипение Змеи. Умп услышал его отчетливо и схватил змею за шею прежде, чем та успела нанести удар. Это остановило угрозу, но Шанадар, пытаясь увернуться, споткнулся и упал на скорпиона. Тот ужалил его, будучи раздавленным, и Шанадар взвыл, когда боль распространилась до кончиков пальцев и локтя.
Ксоса учила его, что страх уничтожает так же верно, как укусы и порезы, что спокойствие — это главное. Он пытался достичь безмятежности, но не был уверен, как это сделать, утопая в боли.
— Умп! — закричал он, стуча зубами, пытаясь подавить панику, поглотившую его чувства. — Пе-е-ристое ра-а-стение… помоги мне н-н-найти его!
Шанадар принялся разгребать густой слой сухой травы на земле. Умп заскулил, уткнувшись носом в болотистый участок у ручья, заросший камышом и рогозом…
И нашел белый цветок на мохнатом стебле.
— Во-о-от о-о-оно! Мне нужно… поже-е-вать… — и он засунул в рот все растение целиком — корни, стебель и цветок, — не обращая внимания на горький вкус и червей. Он проглотил, понял свою ошибку, сжевал новую порцию, приложил влажную кашицу к месту укуса и рухнул на землю.
Лучи Солнца осветили горизонт. Шанадар резко сел и поморщился.
— Умп! Белая Полоса!
Клыки Умпа были в крови. Он широко раскрытыми глазами посмотрел на Шанадара и сорвался с места, в мгновение ока вернувшись с дурно пахнущей тушкой наземной птицы, убитой накануне и прибереженной для Шанадара.
— Вы съели Змею. Жаль, я пропустил. Это сытная еда, приготовленная на огне или брошенная в похлебку.
Умп спросил, может ли Шанадар продолжать путь теперь, когда отек и краснота спали.
Шанадар прорычал свой ответ в истинной манере Стаи Канис, наложил новую припарку и поспешил за Умпом.
Тушку птицы он оставил для Белой Полосы.
Чем ближе стая подходила к месту пробуждения Солнца, тем крупнее становились дымящиеся вершины, и тем настойчивее Ксоса увещевала Шанадара торопиться. В его снах горы изрыгали густые черные тучи. Перепуганные фигуры бежали во все стороны, ведомые женщиной, в которой он узнал Ю'унг. Если они оба продолжат свой путь вперед, то столкнутся.