ВЫПАВШИЕ ИЗ ВРЕМЕНИ
Роман
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТАЙНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ.
1
Телефон зазвонил в тот момент, когда майор Обрубков полез под стол за упавшим туда пистолетным патроном. Чертыхнувшись, он с трудом извлек из узкого пространства между тумбами свой массивный торс и поднял трубку.
- Тимофеевич, к шефу срочно!
Сегодня дежурил по отделу его напарник Витек Самохвалов, поэтому майор счел возможным спросить:
- В чем дело?
- Не знаю, - наверное, около дежурки кто-то маячил, и Витек говорил почти шепотом. - К нему какие-то два хмыря приехали, машина у них с крутыми московскими номерами. И корочки неслабые показали. Ты не тяни, кажется, шеф не в настроении!
Теперь Обрубков уже не чертыхнулся, а загнул от всей души трехэтажного мата, свернул газету, на которой были разложены части разобранного пистолета - он любил оружие и чистил его, как только выдавалась свободная минута - и запер все это в сейф. Искать патрон придется потом, и хорошо, если он успеет раньше уборщицы. Взять его она, конечно, не возьмет, положит аккуратно на стол, но обязательно настучит шефу, что у майора Обрубкова по всем углам патроны валяются. А нрав у шефа крутой, вставит такого фитиля, что уши в трубочку свернутся, не посмотрит на былые заслуги.
В кабинете у шефа, полковника Тарутина, за длинным столом сидели "хмыри" в галстуках и одинаковых светло-голубых рубашках с правильными, но никакими лицами. "Комитетчики" - сразу просек майор. Так он по старинке называл сотрудников ФСБ и других, близких к ней спецслужб.
- Разрешите? Здравия желаю, товарищ полковник! - рявкнул он браво, изображая из себя рьяного служаку, хотя виделся сегодня с шефом, здоровался с ним и даже успел огрести дежурный втык.
- Здравствуйте, Василий Тимофеевич, заходите, присаживайтесь, - полковник был само радушие, но по взгляду, брошенному исподлобья, Обрубков понял, что шеф насторожен и крайне недоволен интересом, не в первый уже раз проявленным спецслужбами к его подчиненному. - Знакомьтесь, это товарищи из ФСБ (не ошибся, подумал Обрубков), у них к вам дело.
"Хмыри" кивнули, не назвав ни имен, ни званий, и один из них сказал:
- Вы должны проехать с нами, товарищ майор, с вами хочет побеседовать наше начальство.
- Так я же недавно уже беседовал... - стал было отнекиваться Обрубков, умоляюще глядя на шефа, но тот только пожал плечами и отвел глаза, отчего стало понятно, что ему звонили сверху и поездки не избежать. А "хмыри" и вовсе проигнорировали его слова.
- Хорошо, я только сбегаю кабинет закрыть, - сделал майор последнюю попытку вырваться к себе, чтобы найти проклятый патрон.
- Не нужно, - остановили его, - оставьте ключи и не беспокойтесь о кабинете. Не так ли, товарищ полковник?
Тарутин кисло поморщился и кивнул. Значит, верхи, с которых ему звонили, расположены очень высоко, иначе, насколько он знал натуру шефа, эти двое вылетели бы сейчас из его кабинета со свистом.
- Одеться-то хоть можно? - разозлился Обрубков. - Не лето ведь на улице!
- Одеться можно, - снисходительно уронил комитетчик.
Майор пулей метнулся в свой кабинет, схватил с вешалки куртку и еще раз осмотрел пол. Но тщетно. Патрон закатился куда-то очень надежно.
По лестнице спускались в следующем порядке - один из комитетчиков шел впереди, за ним следовал майор и замыкал процессию второй "хмырь". Обрубкову это не понравилось, и на середине лестничного пролета он остановился так резко, что комитетчик не успел отреагировать и налетел ему на спину. Майор даже не качнулся, а комитетчику показалось, что он ударился о каменную скалу. При росте всего в метр шестьдесят и коротковатых ногах Обрубков был обладателем невероятно мощного торса и неохватных бицепсов стальной твердости. При этом он предпочитал носить куртки широкого покроя, скрадывающие грандиозность его фигуры.
- Слушайте, мужики, что это вы меня как подконвойного ведете? - спросил майор с вызовом. - Если я арестован, так и скажите!
- Ну, что вы, Василий Тимофеевич, - оба сделали удивленные лица, - вам же сказали, что вы приглашены для беседы.
- Хорошее приглашение! - хмыкнул майор и снова стал спускаться по лестнице в том же строю.
Еще в кабинете у шефа он привычным взглядом оценил уровень подготовки комитетчиков, судя по набитым костяшкам пальцев и незаметным для непосвященных характерным движениям, несомненных бойцов-рукопашников. И сейчас при желании смог бы без особого труда уложить обоих прямо на этой лестнице. Многие тренированные спортсмены, обладатели поясов разного цвета, спотыкались о майора Обрубкова. Они превосходили его в технике, а майор брал невероятной физической силой. Его захват был как стальные тиски, и попавший в них соперник уже не мог рассчитывать на победу. Однажды на соревнованиях среди отделов Подмосковья он не рассчитал усилия и так сжал противника, что у того треснули четыре ребра. После этого Обрубков никогда больше не соглашался отстаивать спортивную честь родного отдела. Разумеется, сейчас он не собирался устраивать показательный бой со слишком самоуверенными комитетчиками. Просто майор привык всегда оценивать обстановку с точки зрения собственной безопасности.
Так, процессией, они прошли мимо дежурки, откуда через бронированное стекло на них таращил удивленные глаза капитан Самохвалов, и вышли на крыльцо. В маленьком скверике перед входом курили сменившиеся с дежурства бойцы СОБРа, в глазах которых Обрубков прочитал - ты только мигни, Тимофеевич, и мы этих франтов заезжих в клочья порвем! Так же безмолвно просигналил - не нужно, все в порядке, и прошел в сопровождении своих навязчивых охранников к темно-зеленому пассажирскому микроавтобусу "Мерседес" с проблесковым маячком на крыше и номерными знаками той серии, при виде которой застенчиво отводили глаза все гаишники столицы и области. Автобус они нагло припарковали на месте, где обычно стояла "Волга" шефа и которое никто никогда не занимал. И совершенно напрасно это сделали, потому что сейчас водитель, как брат-близнец неотличимый от "хмырей", натянув перчатки, со злым видом менял на запаску спущенное заднее колесо.
Обрубков бросил понимающий взгляд на СОБРовцев, даже не прячущих довольные улыбки. Ну, не любили подмосковные менты москвичей, а уж комитетчиков тем более! А те старались сохранить на лицах невозмутимое выражение. Только когда с колесом было закончено, и они уселись в машину, один не выдержал:
- Глупые, однако, шутки у ваших сотрудников!
- А что случилось? - невинно спросил майор.
- А вы считаете, что колесо само собой спустило?
- Да как вы могли такое подумать? - Обрубков так посмотрел на них, что только совсем бесчувственный человек мог решить, будто такие глаза могут солгать. - Неужто наши мужики позволили бы себе такое? Понимаете, бандиты очень уж нас не любят, и все время пакостят, рассыпают вокруг отдела сапожные гвозди. Попадись они мне...
Комитетчик хмыкнул и больше за всю дорогу ни один из них не проронил ни слова. Майор тоже молчал, не горя особым желанием вести с ними беседы. Он даже не стал возмущаться, когда, едва выехали из города, на всех окнах опустились непроницаемые темные шторки и в салоне включился свет. Понимал, что бесполезно. Впереди тоже ничего не было видно, потому что, в отличие от других микроавтобусов, в этом водительский отсек был отделен от салона сплошной стенкой. Майор некоторое время пытался проследить маршрут по поворотам, но водитель так крутил, что он скоро потерял ориентацию.
Все это было очень уж не похоже на недавнюю поездку, когда его возили к седому генералу в штатском, Романову, кажется. Тогда за ним приехал веселый разбитной парень на "Волге" без всяких мигалок и спецномеров и они вполне по-дружески проболтали всю дорогу туда и обратно. Сегодня все было совсем не так.
Путь оказался неблизкий, ехали на приличной скорости почти полтора часа. Несколько раз завывала сирена - водитель-комитетчик расчищал себе дорогу. Наконец скорость снизилась, и через минуту автобус остановился. Впереди послышался звук отъезжающих в сторону металлических ворот, они проехали еще несколько метров и снова остановились. Одновременно с этим поднялись шторки на окнах, и майор увидел, что они стоят в похожем на тамбур квадратном дворе размером примерно двадцать на двадцать метров, огороженном со всех сторон высоченным бетонным забором с большими стальными воротами и маленькими калитками в каждой из четырех стен. Из той калитки, что была впереди по курсу, вышел человек в камуфляже с погонами прапорщика и подошел к дверце водителя, который протянул ему какой-то документ. Прапорщик внимательно рассмотрел его, чуть ли не понюхал, заглянул в салон, и только после этого открыл свои ворота. За ними оказался ограниченный с двух сторон высоким забором узкий бетонированный проезд, через который могла пройти лишь одна машина, и то чуть ли не впритирку.