И тут, словно молния ударяет в мое сознание. Вспоминаю про Свету, соседку, с которой, якобы, у меня, роман.
— А ты знаешь Свету Горшкову из нашего подъезда? — спрашиваю всезнайку рыжулю.
— Да, знаю, — отвечает бойко Машенька. — а ты разве не знаешь? Забыл? Она же с тобой учится в одном классе.
И тут я задаю вопрос, который терзает меня:
— А что с ней?
— Ничего, — недоуменно пожимает плечами девочка. — Ты что совсем ее не помнишь? У неё еще парень есть Леонид, — спокойно произносит Маша.
Останавливаюсь, не веря своим ушам.
— Какой Леонид?
Какого черта, тогда я вписался, сказав, что она моя девушка?
— Обыкновенный Лёнька. Ты же сам его знаешь, — Маша качает головой
— Я знаю?
Глава 2
Солнце печет во всю. И сознание растекается. Похоже на сотряс. Темнеет в глазах.
Понимаю, что надо добраться до дома и хорошенько отоспаться.
Мать твою.
Сцепив крепко челюсти, шагаю вперед. Подхожу к подъезду пятиэтажки. Откуда–то знаю, что я у цели.
Откуда?
Запрокинув голову, смотрю наверх на балконы пятого этажа. Где — то там мой?
С чего такая уверенность? Да, кто его знает.
Захожу в подъезд. Стены окрашены зеленой масляной краской до середины, сверху побелены.
Жутко пахнет краской. Запах въедливый, тошнотворный.
Стараясь не дышать, поднимаюсь по лестнице наверх.
Шатает чуток, и я, не бахвалясь стойкостью молодого организма, хватаюсь рукой за перила.
— Шарахаюсь целый день по жаре, вот и разморило. Ко сну тянет, — бубню себе под нос.
Сцепляю челюсти так сильно, что слышу скрежет зубов. Ускоряюсь. Чем скорее поднимусь, тем быстрее найду четвероногого друга, и плюхнусь на него. Пока не рухнул где–то на грязной площадке подъезда.
В этот самый момент невольно сравниваю подъезд в своей пятнадцатиэтажке, и здешний. Всё–таки есть смак в том, чтобы жить в двадцать первом веке — везде лифты. Ну бывают отключения, но всё же, чаще работают, чем отдыхают без запчастей.
На площадке пятого этажа застываю перед дверью, обитой коричневым дерматином. Звоню.
Дверь почти сразу открывает старушка.
— Макар, что с тобой? — восклицает она, увидев меня.
— Я в порядке.
Захожу в прихожую, скидываю обувь, машинально направляюсь в большую комнату.
Здесь вижу одно спальное место. Не спрашиваю, чье оно, не пугаю бабулю, а без раздумий падаю на него.
Просыпаюсь с ощущением, что лучше бы продолжил спать.
Голова гудит, словно в ней играют на барабанах, а глаза не хотят открываться.
Может я в коме? Всё остальное мне померещилось?
Если в коме, то шанс очнуться у меня еще есть. Так бывает. Вот и я завтра очнусь и мир станет прежним. Будет мне рыбалка в воскресенье, в субботу футбол с ребятами с работы. Потом банька. В теплой дружеской компании расскажу, как тут в коме весело. Жизнь кипит и бьет ключом, прям как в молодости.
Шевелю руками, ногами, ощупываю то, на чем лежу. Другом этот диван назвать сложно. Не такой уж он дружелюбный. Мать его! Еще и звуки издает странные.
Лежу на твёрдом диване, обитым старым, потёртым материалом.
Открыв глаза, разглядываю комнату — вижу низкий потолок чужой квартире.
На стенах выцветшие обои с цветочным узором, в углу на тумбе стоит радиоприёмник «Спидола», а рядом с ним раскинулся шкаф с хрустальной посудой и старинными фарфоровыми статуэтками.
Перевожу взгляд.
На столе стоит перекидной календарь. И вижу дату, на которой он открыт — шестнадцатое мая тысяча девятьсот семьдесят шестого года.
Похоже, всё, приехали. Это реально — семьдесят шестой!
И мне досталось новое тело. Как бонус за хорошо проделанную работу? Ребенка–то я спас.
Все вокруг становится более реальным, детали начинают оживать. Чувствую себя частью происходящего. И мое тело реагирует на всё, что вокруг происходит.
Подтягиваюсь, сажусь на диване.
В этот самый момент в комнату заходит красивая женщина.
— Как ты, Макар? — спрашивает незнакомка, садясь рядом, заботливо прикладывает руку к моему лбу.
Удивленно смотрю на молодую женщину.
Почему она волнуется за меня? Я ведь ей чужой человек.
— Кто вы? — интересуюсь я.
— Что значит — кто? — хмурится расстроенно. — Я твоя мама. Макар, не пугай меня. Или ты разыгрываешь?
Разыгрываю?
— Ты что–нибудь помнишь о папе, обо мне, о бабуле? — женщина смотрит на меня настороженно.
Мотаю усиленно головой. Как я могу помнить ту часть жизни, где не жил? Я же не экстрасенс. К тому же тут ни интернета, ни соцсетей, ни искусственного интеллекта, чтобы получить любую информацию о жителе этого мира.