— Ой, да ладно тебе, думаешь мама дура и ничего не понимает? — я поднял бровь. — Забыл, как нам та профессор из Хогвартса рассказывала, что волшебники скрываются при помощи магии, что стирает и внушает память? Полюбому кому-то мозги запудрил, чтобы он ту мазню купил. Так что деньги это твои.
Я немного вспотел.
— Вообще-то…
Прозвучал звонок.
— Интересно, кто там… — подошла та к телефону. — Да, это Кэтрин Браун, я вас слушаю. Ага. Да. Стоп, неужели?… Действительно?!
Подобные реплики она произносила минут пять, и мне уже действительно стало интересно, кто же это звонит.
Наконец она положила трубку.
— Сынок, прости, что сомневалась в тебе.
Я застыл в недоумении.
— Оказывается, мои картины это действительно искусство!
Недоумение не исчезло.
— Мне только что позвонил организатор выставки картин современного искусства и спросил, нет ли у меня новых картин для презентации! Он сказал, что увидел две моих работы у своих хороших знакомых, и они произвели на него неизгладимое впечатление.
Я посмотрел на кухонные часы, чтобы посмотреть время. Двенадцать сорок три. Я отвёл взгляд и взглянул на часы ещё раз. Всё ещё двенадцать сорок три.
Значит, я не сплю.
— Я уж всякую жуть про тебя думать начала, а оказывается, что у меня действительно есть талант художника! Ой, что же я стою?! Я же сказала, что у меня есть картина на выставку, а у меня даже мольберт не разложен! А выставка уже через неделю!
В следующее мгновение её и след простыл.
Я отпил чай.
Какого чёрта здесь происходит?
— Оливер, это ты?! — услышал я радостный голос сзади.
Обернувшись, я увидел знакомую фиолетовую макушку, которая бегала за мной хвостиком ещё со второго курса.
— Привет, Нимфадора, — натянуто улыбнулся я.
Она никак не отреагировала на своё имя, хотя услышь она его от кого-то ещё, то подняла бы гвалт на весь Косой переулок.
— Почему моя сова никогда не знала, где ты? Ты что, поставил антипочтовую защиту?
— Что-то вроде того.
Познакомился я с ней где-то зимой второго курса для меня, и первого для неё. Наша первая встреча была… довольно сумбурной.
Это был один из тех дней, когда мне немного надоело всё время торчать в Выручай-комнате, и я решил просто прогуляться по Хогвартсу. Так получилось, что меня занесло в коридор, где находился вход в гостинную Хаффлпаффа. Возле него я услышал детский плач.
Спиной к одной из бочек возле входа сидело несуразное существо, ибо человеком его назвать было сложно. Половина его головы были покрыты разноцветными словно у попугая перьями, вторая же состояла из серых волос. Вместа носа у него был свиной пятачок, а на руках острые когти.
Немного приглядевшись, я смог понять, что существо было женского пола.
Я сразу же подумал, что кто-то решил пошутить над бедным младшекурсником, наложив на него какое-то шуточное заклинание. Сперва мне пришли в голову близнецы Уизли, но я сразу же отбросил этот вариант, так как они ещё даже не поступили в Хогвартс, и поступят не скоро.
Применив Фините, я был удивлён, когда девочка абсолютно никак не поменялась. Я повторил заклинание, и после третей попытки меня наконец заметили.
"Что ты делаешь?", спросила она меня тогда, после чего её лицо приобрела нормальный вид, пусть волосы и остались прежними, лишь поменяв цвет на красный.
Немного с ней поговорив, я понял, что никакого проклятия не было, ведь передо мной был самый настоящий метаморф, имя которой Нимфадора Тонкс. Оказывается, из-за её неспособности контролировать свой дар, она иногда транформировалась в самый неудачный момент, будто из-за волнения или просто так, из-за чего над ней начали смеяться.
Мне было приятно встретить ещё одного знакомого персонажа, если такое позволительно сказать о вполне себе реальном человеке. И так как я во всё это ввязался, то решил немного её приободрить.
Слова я подбирал не долго, так как сразу же вспомнил сцену из одного прочитанного мною фанфика, где главный герой восхищался и нахваливал способности Нимфадоры, что он и поспешил рассказать ей при её первой встрече, причём очень витиевато и красноречиво.