— Всё ради твоей безопасности. Пробойник нужно носить с собой где бы ты ни была, так что ювелирное украшение показалось мне лучшим вариантом.
— Но я так и не поняла, зачем мне нужен этот… пробойник. Я же не могу аппарировать.
— Кстати, вот этим вопросом я бы и хотел озаботиться. Когда прибудешь в Хогвартс, то я буду учить тебя на выходных аппарации.
— Но нельзя аппарировать до шестнадцати! — возразила она.
— А почему нельзя, Гермиона?
— Это незаконно!
— Правильно, это незаконно. Так же незаконно, как и колдовать вне Хогвартса или красть чужое имущество, даже если это ради великого блага. Но я бы сказал, что этот запрет имеет намного больше смысла, чем абсолютное большинство запретов в магической Британии вместе взятые.
На её недоумённое выражение лица я поспешил ответить:
— Главное в аппарации — нацеленность, настойчивость, неспешность. Очевидно, что у многих и в шестнадцать лет с этим бывают проблемы, не говоря уже о ком-то по младше. А без чего-то из этого при аппарации можно легко получить травму, называемуюрасщепом. Это когда ты на выходе из аппарации остаёшься без какой-то части тела. У шестнадцатилетних же при обучении очень и очень редко доходит до смертельных случаев, максимум могут без уха остаться. Но расщеп лечится очень легко. Хотя всякое бывает…
После произнесения последнего предложения я наконец-то удосужился взглянуть на свою подопечную, которая как-то резко потеряла в цвете пару тонов.
Ой, кажись зря я это сказал…
— Но если бы я думал, что ты хоть в какой-то степени не готова, то я бы и не подумал тебе такое предлагать! В конце концов, ты уже как полгода изучаешь окклюменцию, а в этом деле нацеленности, настойчивости и неспешности надо побольше, чем в какой-то там аппарации!
— Оливер, это всё так неожиданно, — зарделасьНимфадора, суматошно поправляя свою причёску после парной аппарации. — В школе мы даже по Хогсмиту вместе никогда не гуляли, а тут ты так резко приглашаешь меня на свидание в ресторан…
— Ну, на самом деле я давно неровно к тебе дышал. Но сама понимаешь, подростковое стеснение…
— Неужели великий Оливер Браун боялся признаться в любви?! — притворно удивилась она, хотя мне не составило труда прочитать её смущение. — Я всегда думала, что ты обручён со своими пыльными книжками. Не боишься, что они начнут к тебе ревновать?
— Я так не думаю. Нам с ними не чужда полиамория.
Она даже запнулась, чуть не сбив с ног выходящих из ресторана людей.
— Первый раз вижу, как ты пытаешься шутить.
— Эй, я и до этого шутил!
— Правда? Видимо, это было действительно редкое явление.
Мы подошли к стойке.
— У вас заказан столик? — спросила молодая девушка за ней.
— На шесть вечера на имя Оливера Брауна.
Проверив запись в тетради, она быстро проводила нас за наш столик, вместе с тем подав два меню.
— Не знаю, здесь всё так дорого…
— Не волнуйся, я за всё плачу. На цены можешь не смотреть, выбирай что хочется.
— Да? — удивлённо спросила она. — Тогда мне… Салат Нисуаз и… Индейка с песто.
— Мне запечённые мидии и луковый суп.
Когда официант оставил нас на едине, Нимфадора тут же начала спрашивать:
— И с каких это пор ты стал таким богатым? Кем же ты устроился в мире маглов?
— Делаю разные предметы роскоши на заказ. Ювелирные украшения, мебель там…
— Никогда бы не подумала, что ты станешь кем-то вроде ремесленника. Мне казалось, что ты будешь либо мастером чар, либо пойдёшь в Отдел Тайн. И когда ты только… Стой, ты что, используешь транфигурацию?!
— Вечную транфигурацию.
— Оливер! — чуть не подорвалась та, но тут же стушевалась под несколькими осуждающими взглядами со стороны других посетителей. — Это же незаконно. Ты нарушаешь Статут!
— Есть закон, который запрещает продавать маглам зачарованные предметы, но нет закона, которой запрещал бы продавать маглам обычные предметы, что обработаны при помощи магии.
Было видно, что она успокоилась, но не полностью.
— Но всё равно. В Пророке писали, что ты первый за много лет, кто сдал все ЖАБА на Превосходно. Тебе не кажется, что для тебя это как-то…