– Не переживайте. Внуки будут, – ответил я, чем заставил уже будущую тёщу нахмуриться.
Так и хотелось её бабушкой назвать, но удержался. Она и так это по глазам прочитала, вон как прищурилась. А нечего Катю троллить.
– Если они будут с твоим характером, – медленно проговорила женщина, – То я поседею раньше времени.
На это уже я смутился. Хорошо, что она быстро тему перевела.
– Думали уже над датами?
– Можно в середине августа, – предложила Катя, – Ты же не против?
– Нет, – ответил я.
– Август так август, – Ольга Владимировна сегодня была на удивление покладистой, – Как ты себе это представляешь? Эдгард, что-то мне подсказывает, как и большинство мужчин равнодушен к этому вопросу. Это твой праздник, дочка.
Я не спорил. Согласен по всем фронтам.
– А вот это и надо нам с тобой обсудить, мама. Кого приглашать? Кого не стоит?
Следующие минуты прошли несколько скучно. Обсуждали политические моменты, конфиденциальность, реакцию общественности, слухи и то, какие вопросы можно решить этой свадьбой. Также и то, какие проблемы она породит.
Лично я в обсуждение участвовал недолго. Минут пятнадцать. В дверь постучались, вошёл слуга и передал сообщение.
– Господин Бартолд хочет встретиться с господином Эдгардом.
– Подожди за дверью, – ответила Ольга Владимировна.
Мужчина вышел, а женщина посмотрела на меня.
– Готов к не самому приятному разговору в жизни?
– Вы так говорите, будто меня ждёт что-то страшное.
– Не знаю, не знаю… Наши отношения с их семейством сложны и запутанны.
– Думаю, я с этим как-нибудь разберусь. – легко ответил я.
– Как знаешь, – также легко согласилась Ольга, – В конце концов, должен же ты совершить подвиг, чтобы доказать силу своих намерений.
– Мама, Эдгард подвигов на десять лет вперед насовершал, – заметила Катя.
Пока они играли в гляделки, я поднялся и спросил.
– Тогда я пошёл?
– Иди. – махнула рукой Ольга.
– Удачи, – добавила Катя.
Кивнув, я вышел в коридор, где ждал слуга, чтобы проводить.
Парой минут ранее.
– Этот мальчишка уже здесь, – проговорил Бартолд.
– Мы должны с этим что-то сделать.
Майеры сидели в зале. Йохана расхаживала от одного угла к другому, а её муж курил.
– Наши договоренности… Если мы их не исполним, то потеряем лицо.
– Поспешили. – цыкнул мужчина.
– Мы делаем, как лучше. Если бы не эта Ольга, которая позволила дочке влюбиться в непонятно кого…
– Хватит, Йохана, – затянулся Бартолд, – Я с ним разберусь. Не бывать этому союзу. Позови слугу. Сколько можно от нас прятать парня? Если он сейчас же не явится сюда, я сам его найду и за шкирку вышвырну из дома.
Йохана закивала и пошла звать прислугу.
Когда я вошёл в помещение, то там сидел один лишь старик. Закинув ногу на ногу, он курил сигару и выглядел так сурово, словно древнее божество, недовольное своим скромным слугой.
Только вот я не слуга, а он не божество. Когда я подошёл ближе и встал напротив него, он затянулся и выпустил дым в мою сторону. Верх бестактности. Курить рядом с бесом, у которого может быть чувствительный нюх – это открытая агрессия.
Я прошёл к креслу и уселся напротив старика. Именно старика. Как говорил уже, для аристократа было нормальным жениться лет до двадцати пяти. Следовательно и дети в это время появлялись. В пятьдесят легко стать бабушкой или дедушкой. При этом большинство аристократов в этом возрасте выглядели молодо и свежо. Не как юнцы, но и следы старости редко их касались. Имею ввиду сильных аристократов, потомственных. Дожить до ста лет не считалось чем-то выдающимся. Отсюда и тот факт, что если аристократ выглядит, как старик, то ему ближе к сотне лет.
По правилам этикета я должен был поздороваться и спросить разрешения сесть, но если человек сам проявляет бестактность, то и мне начинать не следует.
– Я не разрешал тебе садиться, – сказал он резко.
На английском. Не знает русский? Ну и ладно.
В ответ я приподнял бровь и улыбнулся. Кто он такой, чтобы мне что-то разрешать или запрещать? Старик пассаж оценил и нахмурился, как грозовая туча.
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Раз уж вам манеры не знакомы, – указал я на сигару, – То и мне к ним обращаться не стоит.
На это он выдал что-то на немецком, что я совсем не понял. Может и к лучшему. Судя по тону, там не признания в любви, а что-то типа: да как ты смеешь, сопляк?!
Где-то на втором предложении до него дошло, что я ни черта не понимаю и он заткнулся.