Он сделал шаг вперёд:
— Вы боитесь изменений. Боитесь потерять свою идентичность. Я понимаю этот страх. Я сам прошёл через него, когда начал трансформироваться.
— Не сравнивай нас, — холодно отрезал министр. — Ты перестал быть человеком. Стал... чем-то иным.
— Да, — просто согласился Антон. — И в этом суть эволюции. Стать чем-то иным. Чем-то большим. Не отказываясь от прошлого, но и не цепляясь за него отчаянно, когда оно ведёт к вымиранию.
Он обвёл взглядом солдат, стоявших за министром:
— Вы думаете, что сражаетесь за выживание человечества. Но на самом деле вы боретесь против его будущего. Против следующего шага эволюции.
Министр начал терять терпение:
— Довольно разговоров. Вы сдаётесь или мы открываем огонь?
— Ни то, ни другое, — покачал головой Антон. — Мы предлагаем вам понимание.
И в этот момент что-то изменилось. Воздух вокруг площади задрожал, будто от невидимой энергии. Тончайшие волокна грибницы, невидимые обычным глазом, поднялись из земли, образуя купол над всеми присутствующими.
Антон поднял руки, и его глаза засветились ярче:
— Вы боитесь того, чего не понимаете. Позвольте мне показать вам, что такое настоящий симбиоз.
Телепатическая волна, мягкая, но мощная, распространилась от него, охватывая площадь. Не принуждение, не подавление воли, а... откровение. Открытие сознания каждого присутствующего для понимания других, для эмоциональной и ментальной связи, превосходящей слова и логические аргументы.
Солдаты замерли, потрясённые внезапным потоком образов, чувств, мыслей. Они видели мир глазами других — людей из общины, эволюционировавших существ, самого Антона. Чувствовали их страхи, надежды, стремления. Понимали их путь, их выбор, их видение будущего.
Некоторые опустили оружие, другие застыли в нерешительности. На их лицах отражалась борьба — между страхом и пониманием, между укоренившимися предрассудками и новым знанием.
— Что... что ты делаешь с ними? — выдавил министр, сам ощущавший эту волну, но сопротивляющийся ей всеми силами.
— Ничего принудительного, — спокойно ответил Антон. — Просто показываю им альтернативу. Открываю возможность увидеть мир иначе. Выбор остаётся за ними.
И выбор действительно был. Некоторые солдаты сопротивлялись, отступали, закрывались. Другие, наоборот, раскрывались навстречу этому новому опыту, позволяли себе понять и принять иную точку зрения.
Телепатическая связь не стирала их личности, не меняла их базовых убеждений. Она просто расширяла их восприятие, добавляла новое измерение понимания, создавала мост через пропасть отчуждения и страха.
Министр видел, как его чётко организованный отряд распадается. Не физически — ментально. Единство цели, основанное на страхе и слепом подчинении, разрушалось под воздействием нового понимания, новой перспективы.
— Прекрати это! — крикнул он, поднимая пистолет и целясь в Антона. — Прекрати немедленно!
Но даже в этот момент, на грани насилия, Антон не использовал контроль. Телепатическая волна оставалась предложением, не приказом. Познанием, не принуждением.
— Стреляй, если должен, — спокойно сказал он, глядя в глаза министру. — Но сначала спроси себя: действительно ли это путь к выживанию человечества? Или только к продлению агонии вида, отказывающегося эволюционировать?
Министр держал пистолет, его рука дрожала. В его глазах читалась борьба — не только с Антоном, но и с самим собой, со своими страхами и сомнениями.
— Ты не понимаешь, — процедил он. — Если мы потеряем нашу человечность, что останется? Кем мы станем?
— Я задавал себе тот же вопрос, — тихо ответил Антон. — Когда начал меняться. Когда чувствовал, как всё человеческое во мне трансформируется, уступая место чему-то новому. И знаешь, что я понял?
Он сделал ещё один шаг вперёд, теперь оказавшись на расстоянии вытянутой руки от пистолета:
— Я понял, что "человечность" — это не набор генов или физических характеристик. Это способность к эмпатии, к пониманию других, к росту и изменению. К эволюции не только тела, но и сознания.