И в этот момент воздух разорвали автоматные очереди. Головы зомби взорвались кровавыми фонтанами, тела рухнули на асфальт.
— В укрытие! — раздался механический голос из громкоговорителя. — Гражданские, немедленно в укрытие!
К ним бежали люди в защитных костюмах с автоматами наперевес. Антон и Лена замерли, не в силах поверить своему счастью.
— Вы ранены? Укушены? — спросил один из военных, остановившись в нескольких шагах.
— Нет, — Лена покачала головой. — Мы чисты. Из школы №47.
— Из школы? — в голосе военного слышалось удивление даже через фильтры противогаза. — Оттуда никто не выбрался. Мы считали её полностью зараженной.
— Мы... мы единственные, — голос Лены дрогнул. — Был ещё один... но он не смог уйти.
Военный кивнул:
— Держитесь рядом. Мы возвращаемся на базу. Медик осмотрит вас.
Их окружили бойцы, формируя живой щит. Двое помогли Антону, заметив его хромоту. Группа двинулась через площадь к походному лагерю, разбитому на восточной окраине.
— Есть новости из других районов? — спросила Лена у сопровождающего их солдата. — Что с городом?
— Восточный сектор под контролем, — ответил тот сухо. — Северный и западный в процессе зачистки. Центр... — он помедлил. — Центр почти полностью заражён. Концентрация слишком высока для наземной операции. Рассматриваются другие варианты.
— Какие варианты? — Антон почувствовал холодок по спине.
Военный не ответил, но его молчание было красноречивее слов.
Они приближались к лагерю. За рядами колючей проволоки виднелись палатки и военная техника. И люди — живые, нормальные люди. Десятки выживших, спасённых из кошмара.
— Мы справились, — прошептала Лена, сжимая руку Антона. — Мы выжили.
Но в её голосе не было радости. Только усталость и пустота. Слишком много потерь, слишком много ужаса. Такие раны не затягиваются быстро.
***
Они прошли через контрольно-пропускной пункт, где их тщательно осмотрели на предмет укусов и других ран. Затем медицинская палатка — анализ крови, прививки, перевязка лодыжки Антона.
— Есть радиосвязь? — спросила Лена у медсестры, заканчивающей обработку ссадин на её руках. — Нам нужно узнать о близких.
— В штабной палатке, — кивнула та. — Но предупреждаю: связь только с эвакуационными центрами. Если ваши родные не там...
Она не закончила фразу, но и так всё было понятно.
К вечеру их разместили в общей палатке для гражданских. Выдали сухой паёк, воду, одеяла. Впервые за два дня они могли поесть досыта и не бояться каждого шороха.
Но ночью, устроившись на походной койке, Антон не мог сомкнуть глаз. Перед ним проносились образы прошедших дней — оскаленные рты мертвецов, кровь на школьных стенах, последний крик Димки. Он думал о родителях, о том, пережили ли они начало апокалипсиса. О том, сколько знакомых лиц он больше никогда не увидит.
А ещё о странной боли в груди, которая появилась несколько часов назад. Сначала тупая, почти незаметная, она постепенно усиливалась, растекаясь по телу жгучим ядом. Он списывал это на усталость и стресс.
Но глубоко внутри, в темных закоулках сознания, зарождалось страшное подозрение. Ведь тот зомби мальчишка, который внезапно появился из переулка возле баррикады, что резко кинулся, пусть и удалось исбежать укусов... но он заметил царапину на шее. Маленькую, незначительную ранку, которую не увидели даже медики в лагере.
Но достаточную, чтобы вирус проник в кровь?
Антон сжал кулаки, чувствуя нарастающий жар.
ТОГДА
Сердце колотилось в груди как сумасшедшее, когда Антон и Лена бежали к площади, где виднелись фигуры военных. Спасение было так близко — всего несколько сотен метров до людей в защитных костюмах с оружием, способных защитить их от кошмара, преследовавшего последние дни.
— Быстрее! — крикнула Лена, дёргая его за рукав. — Они нас заметили!
И действительно, один из солдат повернулся в их сторону, поднял руку, указывая на бегущих подростков. Другие тоже обратили внимание, кто-то даже начал двигаться им навстречу.