Он дождался момента, когда дежурные отвлеклись на смену караула, и скользнул к проходу. Вспоротый перочинным ножом (единственное "оружие", которое ему удалось незаметно стащить в столовой) брезент поддался легко, открывая путь наружу.
Свежий ночной воздух ударил в лицо. Лагерь был окружён двойным периметром колючей проволоки, но между палатками и ограждением оставалось пространство, слабо освещённое и почти не патрулируемое. Основное внимание охраны было направлено наружу, а не внутрь лагеря.
Пригибаясь, Антон пробирался между палатками. Боль усиливалась, каждый шаг давался с трудом. В голове билась одна мысль: "Только не здесь. Только не среди людей".
Проволочное заграждение оказалось серьёзной преградой, но отчаяние придавало сил. Нашёл место, где нижний край был чуть приподнят — возможно, другими беглецами. Протиснуться удалось, хотя колючки оставили глубокие царапины на спине и руках.
Внешнее ограждение преодолел так же, игнорируя боль и кровь, сочащуюся из ран. Оказавшись за периметром, не оглядываясь, побежал к тёмным силуэтам заброшенных зданий.
Только в относительной безопасности полуразрушенного магазина Антон позволил себе перевести дыхание. Его трясло от лихорадки, сознание мутилось. Каждый вдох давался с трудом.
"Сколько мне осталось?" — думал он, сжимая в руке нож. — "Успею ли я... позаботиться о себе до того, как превращусь?"
Цепляясь за остатки человечности, Антон помнил о главном: он не должен стать одним из них. Лучше закончить всё самому.
Но вместе с болью пришло странное чувство. Будто что-то чуждое, но в то же время невероятно сильное пробуждалось внутри. Не просто инфекция, превращающая людей в безмозглых зомби, а нечто иное. Более сложное. Почти... разумное.
Антон сполз по стене, не в силах больше бороться с изнеможением. Краем уходящего сознания он увидел силуэт в дверном проёме — высокий, неподвижный, наблюдающий. Человек? Зомби? Галлюцинация?
Прежде чем он успел это понять, тьма поглотила его.
***
Он не знал, сколько времени прошло. Сознание возвращалось фрагментами, как осколки разбитого зеркала. Урывками воспринимал реальность — низкий потолок, запах сырости, приглушённый свет.
— Он приходит в себя, — произнёс хриплый мужской голос где-то рядом.
— Это ещё ничего не значит, — ответил другой, более молодой. — Я видел, как они возвращались, а потом превращались за секунды.
Антон попытался сфокусировать взгляд. Неясные силуэты постепенно обретали форму. Двое мужчин — пожилой с седой щетиной и молодой, почти подросток — стояли в нескольких шагах, держа наготове самодельные копья.
— Где... — прохрипел Антон, обнаружив, что его горло пересохло до боли.
— Он говорит! — молодой отступил на шаг. — Это хороший знак?
— Или плохой, — пожилой прищурился. — Эй, парень. Помнишь своё имя?
— Антон, — он попытался сесть, но обнаружил, что его руки и ноги крепко привязаны к металлической раме кровати. — Что происходит? Где я?
— В безопасном месте, — ответил старший. — Я Михалыч. Это Денис. Мы нашли тебя полумёртвым в магазине. Ты был в агонии, бредил. Классические признаки превращения.
— Я хотел тебя прикончить сразу, — прямо сказал Денис. — Но Михалыч настоял проверить. Говорит, ты какой-то необычный.
Антон сглотнул:
— Я заражён. Был заражён. Я сбежал из военного лагеря, когда почувствовал симптомы.
— Благородно, — кивнул Михалыч. — Или глупо. Смотря с какой стороны посмотреть.
— Развяжите меня, — попросил Антон. — Если я начну превращаться, вы успеете... сделать что нужно.
Мужчины переглянулись.
— В том-то и дело, парень, — медленно произнёс Михалыч. — Ты уже прошёл точку невозврата. Сорок часов прошло с тех пор, как мы тебя нашли. Лихорадка, конвульсии, остановка сердца — всё как положено. Но потом... — он покачал головой, — потом ты стабилизировался. Вместо того, чтобы стать одним из них, ты... адаптировался.