— Я всегда считал себя вершиной эволюции, — задумчиво произнёс он. — Но теперь понимаю, что эволюция не имеет вершины. Это непрерывный процесс адаптации и интеграции. Сегодня я сильнее, чем вчера. Завтра стану сильнее, чем сегодня.
— И всё же, — мягко заметила Елена, — сила не равна мудрости. Могущество требует ответственности.
Антон взял её за руку:
— Именно поэтому я ценю наш Совет. Вы — мой баланс, моя... человечность. — Он помедлил. — Но в мире, полном хищников, должен быть главный хищник. Первый среди равных.
Нексус поднял голову от своей медитации:
"Ты всегда был им. Теперь ты просто доказал это всем."
Титан издал серию утвердительных щелчков:
"Первый среди равных. Хорошее определение."
Собрание Совета Генералов продолжалось до поздней ночи. Они обсуждали интеграцию новых территорий, распределение ресурсов, реструктуризацию иерархии.
Но что-то изменилось в динамике их взаимодействия. Елена, Нексус и Титан по-прежнему высказывали свои мнения, предлагали стратегии, иногда спорили с предложениями Антона. Но в их поведении появился новый оттенок — более глубокое уважение, граничащее с благоговением. Они видели его триумф над тремя «Альфами», его способность не просто победить, но поглотить и интегрировать их сущности.
Когда совещание закончилось, Антон остался один в командном центре. Он стоял у панорамного окна, глядя на ночной город. Новые территории его колонии простирались до самого горизонта — целые районы, теперь находящиеся под его контролем.
Его тело продолжало меняться. С каждым часом трансформация становилась всё заметнее. Костяная броня, подобная той, что была у Крушителя, теперь покрывала большую часть спины, плеч и предплечий, но в более изящной, обтекаемой форме. Некоторые пальцы удлинились и стали более гибкими, напоминая щупальца Охотника, но сохраняя когти и хватательную функцию. А внутри, на клеточном уровне, формировались связи между нервной системой и металлическими элементами, которые начали естественным образом вырастать из его скелета, — наследие Мехнода.
"Я больше не просто эволюционировавший зомби," — думал Антон. — "Я стал чем-то иным. Синтезом различных эволюционных путей."
В отражении стекла он видел, как меняется выражение его лица — более хищное, более властное. Глаза светились теперь не янтарным, а многоцветным светом — золото, рубин и сапфир смешивались в гипнотическом калейдоскопе.
Внезапно он ощутил присутствие за спиной. Елена бесшумно вошла в комнату и остановилась в нескольких шагах от него.
— Не спится? — спросил Антон, не оборачиваясь.
— Слишком много мыслей, — она подошла ближе. — Сегодняшние события... они меняют всё.
Он наконец повернулся к ней:
— Беспокоишься о балансе в Совете?
Елена внимательно изучала его новое лицо, изменившиеся черты, мерцающие глаза:
— Немного. Ты стал... иным. Более могущественным. Я задаюсь вопросом, остались ли мы действительно равными.
— Равенство не всегда означает идентичность силы или способностей, — мягко ответил Антон. — Оно означает равную
ценность, равное право голоса. Ты, Нексус, Титан — каждый из вас незаменим для колонии своим уникальным вкладом.
Он сделал паузу:
— Я могу быть сильнейшим в прямом противостоянии. Но в науке и эволюционных исследованиях ты превосходишь меня. В телепатических способностях и когнитивных функциях Нексус не имеет равных. А в военной тактике и организации боевых операций Титан остаётся непревзойдённым.
Елена слабо улыбнулась:
— Первый среди равных. Ты действительно веришь в эту концепцию?
— Верю, — твёрдо ответил Антон. — Потому что видел альтернативу. Крушитель, Охотник, Мехнод — они представляли примитивную модель чистого доминирования. И где они сейчас? Поглощены, интегрированы, стали частью более совершенной системы.
Он коснулся её лица когтистой рукой, удивительно нежным жестом:
— Я не хочу управлять через страх или простое превосходство силы. Я хочу вести колонию к новым высотам эволюции. А для этого нужно равноправное сотрудничество, а не слепое подчинение.
Они стояли, глядя друг на друга в тишине командного центра. Два существа, настолько далеко ушедшие от своей человеческой природы и в то же время сохранившие самую её суть — способность к эмпатии, к связи, выходящей за рамки простого биологического влечения.