Елена оглянулась на пульсирующее здание, из которого они только что вышли:
— Сможем ли мы вернуть Антона?
— Не знаю, — честно ответил Святогор. — Но мы должны попытаться. Ради него. Ради всех нас.
Они покинули центральный комплекс, провожаемые безучастными взглядами стражей. План был рискованным, почти безнадёжным, но это был единственный шанс спасти мир от полного ментального порабощения. И где-то в глубине коллективного разума, погребённый под миллионами чужих голосов, Антон продолжал свою невидимую борьбу за сохранение последних крупиц человечности.
***
В лаборатории на окраине территории колонии профессор Левченко работал над очередным экспериментом. Его некогда блестящий ум теперь был частично подключен к коллективному разуму грибницы, но, будучи учёным до мозга костей, он сохранил определённую автономность мышления — грибница ценила его аналитические способности и позволяла больше свободы, чем большинству подчинённых.
Елена вошла без стука, плотно закрыв за собой дверь.
— Профессор, нам нужно поговорить.
Левченко медленно поднял голову. Его глаза имели характерный янтарный оттенок — признак подключения к телепатической сети.
— Елена? — он моргнул, фокусируя взгляд. — Я не ожидал вас. У меня нет указаний на встречу.
— Именно поэтому я пришла без предупреждения, — она понизила голос. — Мне нужно поговорить с вами, профессор. С настоящим вами, не с ретранслятором грибницы.
Левченко напрягся, оглядываясь на окружающие его приборы:
— Это... опасная тема. Коллективный разум слышит всё.
— Не здесь, — Елена показала небольшое устройство в своей руке. — Локальный блокиратор телепатического поля. Экспериментальная разработка вашей лаборатории, ещё до интеграции. Он создаёт "глухую зону" в радиусе трёх метров.
Профессор неуверенно протянул руку к устройству:
— Это... работает?
— Проверим, — она активировала прибор.
Левченко вздрогнул, его глаза на мгновение потеряли янтарный оттенок, затем вернули его, но уже более тусклый.
— Поразительно, — прошептал он. — Я чувствую... пустоту. Будто часть меня исчезла.
— Не исчезла, а освободилась, — поправила Елена. — То, что вы ощущаете — ваш собственный разум, не искажённый телепатическим контролем.
Профессор потёр виски:
— Частично. Связь ослаблена, но не разорвана полностью. Полагаю, для этого потребовалась бы гораздо большая мощность.
— Но этого достаточно для разговора? — с надеждой спросила Елена.
— Да, если мы будем осторожны, — он серьёзно посмотрел на неё. — Вы осознаёте риск? Если грибница заподозрит... саботаж, последствия будут катастрофическими.
— Я знаю, — кивнула она. — Но у нас нет выбора. Мы видели Антона — настоящего Антона. Он всё ещё существует где-то внутри коллективного разума, пытается бороться.
Глаза профессора расширились:
— Это... невероятно. Теоретически, оригинальная личность должна была полностью раствориться в коллективном сознании недели назад.
— Но этого не произошло, — Елена наклонилась ближе. — И не только с ним. Святогор чувствует... возмущения в телепатическом поле. Сопротивление других порабощённых разумов.
Левченко задумался, его глаза лихорадочно двигались, будто просматривая невидимые данные:
— Коллективное сознание грибницы строилось по принципу интеграции, а не подавления. В теории, каждый присоединённый разум должен сохранять часть автономии, внося свой уникальный вклад в общий интеллект.
— Но что-то пошло не так, — подсказала Елена.
— Да, — профессор кивнул. — Баланс сместился. Вместо симбиоза произошло... поглощение. Грибница превратилась из инструмента связи в доминирующую сущность.
— Можно ли это исправить? — прямо спросила Елена. — Вернуть грибницу к изначальной функции, освободить порабощённые разумы?
Левченко долго молчал, погружённый в сложные расчёты.
— Теоретически, — наконец произнёс он, — существует возможность. Грибница была создана как симбиотический организм с заложенными параметрами взаимодействия. Если эти параметры были искажены, их можно... перенастроить.