- Как тебя зовут? - спросил Андрей, гладя по Ее спине так нежно, что чувствовал лишь мягкую ткань. - Кого я полюблю?
- Зачем мне имя, если я одна? - шопот возле самого уха. - Еще ничего не случилось. Но если ты чувствуешь, что ты готов... Если ты решил... Я должна созвать Народец. Это быстро.
- Народец? - он чуть прижал Ее, не отпуская.
- Так мы зовем себя. Я люблю тебя, и должна сказать об этом. Ты скажешь... Ты скажешь то, что захочешь. И твой мир будет жить.
- И ты?..
- И я. И ты.
Она просочилась между его пальцами, мелькнула в темноте Ее рука. Андрей услышал теперь и свое сердце, оно стучало в груди будто старый будильник в пустом ведре. Машинально вздернул левую руку - без четверти час. Значит, идут?.. Нет, кристалл не перебирает секунды, но теперь их уже двенадцать. Шли...
- Сговорились? - это Толстуха.
- А что? - чуть набычился Андрей.
- Да ничего, - она еще и семечки грызла. - Отлично. Я и не сомневалась ни разу. Каким дураком надо быть, чтобы отказаться... Молодец.
Она крепко хлопнула его по плечу и побрела куда-то дальше. Андрей затряс головой, будто пытаясь что-то сбросить с себя, что-то липкое, опутавшее мозг... Все из-за этой толстой суки! Хоть бы Ежик появилась, она славная. А где кубок?.. Он пошарил руками внизу, и отыскал в траве волшебный сосуд.
- Выпью коньяку, - решил Андрей. - Чтоб сказка стала былью. И за мир во всем мире еще. Во всех мирах.
Коньяк тоже оказался не из лучших, ожег горло, взорвался в желудке каплей напалма. Андрей сморщился, потянулся было за сигаретами, но не успел. Он не увидел Ее, а почувствовал. Пальцы, сжавшиеся на локте, заставили вздогнуть от чего-то, очень похожего на счастье.
- Почему ты такая? Почему я...
- Потому что я хочу любить тебя и люблю. Потому что ты - способен любить, - Она улыбнулась, но глаза, Ее удивительные глаза остались трогательно серьезны. - Все уже собрались, идем. Встреча у Матери Огня.
Они быстро прошли по опустевшему, затихшему пространству, среди беспорядочно разбросанных светильников, каждый из которых, возможно, был для кого-то звездой. Но впереди их ждала звезда самая настоящая, яркая, воздух вокруг которой гудел от ее яркого, жадного горения. Заслонив глаза рукой, Андрей случайно взглянул вверх и отчетливо увидел россыпь светлячков. Млечный путь обрывался темнеющей линией чуть колышащейся травы, пахнуло сырой землей.
- Мы собрались здесь все, чтобы выслушать тебя, - громко сказали за спиной. Андрей оглянулся - перед Ней стояла Блонди, торжественная, величественная. Вокруг них он увидел сотни, а быть может и тысячи застывших женщин, от совсем девочек до иссохших старух, в самых разных нарядах. - Ты обещала удивить Народец, и вот мы ждем.
- Пусть скажет наш гость, - Она смотрела под ноги, нежно улыбаясь.
- И пусть за нас выпьет, - встрял знакомый басок. - Забыли традицию. Давай, за Народец. А потом - удиви нас. Покажи, что люди еще на что-то способны. Мы не верили подруге...
Когда Андрей поднял кубок, наступила полная, абсолютная тишина. Свежий ветерок коснулся холодком затылка, и тут же отпрянул. Все также опустив голову, Она чуть качнула ресницами. Пора. Слова пришли сами, слова о Людях, Любви, Народце... Но прежде надо исполнить традицию.
- За здоровье фей я выпью воды... - хрипло сказал он и опрокинул кубок на пылающую звезду, которая мгновенно погасла со злобным шипением.
В тот же миг погасли и все плошки, в бессчетном количестве разбросанные по залу. В темноте Она тихонько ахнула, так печально, тоскливо, как не смогла бы этого сделать ни одна человеческая женщина. Как несуществующая птица на далеком болоте... Но не успел Андрей пожалеть о содеянном, как раздался злобный визг, одновременно вылетевший из сотен глоток. Он шарахнулся прочь, туда, где теперь еще ярче сияли звезды.
Цепляясь за корни, за рассыпающиеся под пальцами комья земли, он карабкался вверх, подгоняемый несущимся снизу воем. Там Андрея ловили маленькие, цепкие ручки, готовые теперь не любить, а терзать. Он мог бы быть счастлив, дарить счастье, и никогда бы об этом не пожалел... Зато теперь жалеть придется всю жизнь.
Выскочив на поверхность, Андрей зашарил руками по траве, чувствуя, что нож где-то рядом. Так и есть: пластмассовая рукоять в форме рыбы оказалась под пальцами, рывок ставшего странно тяжелым ножа - и дрогнула земля, отрезав несущиеся из холма звуки. Все. Зашвырнуть острый металл подальше и забыть. Этот холм больше не откроется никогда...
Внизу, у реки, виднелся огонек. Там все еще сидят друзья, может быть, даже его ищут... Теперь это несущественно. Андрей спустился по другую сторону, к дороге. В волшебную ночь даже на пустынном проселке может оказаться машина, водитель которой достаточно пьян, чтобы подбросить одинокого путника. Стратегический резевр из двухсот рублей меняет хозяина, но это тоже несущественно, совсем несущественно. Погибнет мир или не погибнет, а есть вещи поважнее. Как странно это понять.
Они плутали, дорога заняла почти три часа. В городе было уже светло, когда Андрей простился с водителем и хлопнул дверцей, громко, как в последний раз. В родных окнах второго этажа пусто, четыре утра, но колышется у форточки занавеска, привалилась виском к стеклу забытая кукла.
Уже взявшись за ручку двери подъезда, Андрей почувствовал какую-то вибрацию и на миг оглянулся. По западной части нежно-голубого неба пробежала самя первая, тоненькая трещина. Он взбежал по лестнице, вдавил кнопку звонка, добавил удар ногой. еще. В квартире послышались недовольные голоса, захныкала спросонок дочка.
За спиной со звоном расыпалось стекло, оказавшееся самым чувствительным. За ним обваливалось небо, кусками, как старая штукатурка. В образующихся провалах не появлялось ничего.
- Пустеет пустота... - прокомментировал для себя это явление Андрей.
- Кто там?! - хрипло, опасливо спросила жена.
- Свои! - Андрей забарабанил в дверь кулаками. - Сова, открывай!
Есть еще время, чтобы обняться.