Для него с самого начала было загадкой, почему Имоджен взялась именно за пилу. Или она думала, что ножей нет? Тогда зачем в багажнике лежали кейсы? Для красоты?
Развернувшись, он прошел мимо девочки, по пути бросив краткое:
- В машину.
Не оборачиваясь, чтобы проверить, послушалась его Имоджен или нет, подошел к приглушенно плачущей Виктуар, протянул руку и довольно нежно погладил ее по щеке.
- Видишь ли, за твое убийство не был обещан очередной Кавасаки, а без вознаграждения меня радовать совсем не хотят.
Светлые заплаканные глаза блондинки метнулись в сторону Имоджен. Она что-то мычала. Она ведь действительно понадеялась, что раз младшая Колд не стала дальше продолжать, то… Нет, думать, что ее отпустят было бы глупо, но то, что за дело примется мужчина с отстраненным прохладным взглядом, она и помыслить не могла!
Убрав руку с лица девушки, Колд особо не медля, провел скальпелем по левой груди блондинки, разрезая ее мягкость, будто нож масло. Задержался на соске, подхватывая его самым острием, а после деформируя. Получилось ровно, даже несмотря на то, что прикованное тело извивалось, а в кляп вопили так, пока не кончился весь воздух в легких.
Кровь красиво стекала по молодому телу, но само действие не приносило мужчине никакого наслаждения. Он представлял, что это вовсе не Виктуар, а девочка ослушавшаяся его.
Придерживая распоротую сверху грудь одной рукой, он повторил то же действие сначала снизу, затем справа и слева. Под конец вышло неровно – грудь или то, что от нее осталось, была скользкой от крови, а тело продолжало бесновато дрыгаться.
Аккуратно распахнув кровавые лепестки груди, Колд отошел на шаг назад, склонив голову набок, рассматривая красный цветок на теле.
По хрипам из горла Виктуар уже невозможно было разобрать слов, она пялилась расширенными от ужаса и боли глазами то на свою обезображенную грудь, то в сторону Имоджен, захлебываясь слюнями, слезами и соплями, да сотрясаясь всем телом. Кажется, она опять обмочилась.
Имоджен
Имоджен не понравился приказ Тео. Во-первых, потому что она не поняла, почему настроение опекуна так резко изменилось. А, во-вторых, потому что это был именно приказ. Девушка уже вышла из того возраста, когда ею можно было командовать, но тем не менее, не говоря ни слова, она двинулась к джипу, заранее скидывая халат, чтобы не заляпать салон. Внутри она достала платье, собираясь в процессе переодевания наблюдать за опекуном. Лучше бы она этого не делала.
Имоджи не знала, как именно мужчина закончит ее работу. Она передала бразды правления ему, потому что боялась все испортить, ведь у них не было такого огромного багажа времени. Но у Тео, по мнению девушки, был громадный опыт. Он должен был знать, как совершить последний штрих. Она ему в этом деле доверяла и как оказалось - зря. Он надругался над ее шедевром! Испортил его так, что ничего уже исправить было нельзя! Он растоптал все, над чем она так корпела! Зачем тогда все это было?! А! Она прекрасно знала зачем! Тео просто хотел испортить самый прекрасный день в ее жизни и ему это удалось! Имоджен всегда равнодушно относилась, что к критике, что к похвале, но сейчас от обиды ее глаза наполнились слезами. Так и не переодевшись, она выскочила из машины, сжимая в руке скомканное платье. Погода была теплая, замерзнуть она не могла и в отличие от Виктуар, носила нижнее белье.
Очень хотелось одним взмахом руки стереть само существование Виктуар из этой жизни. Она перестала быть красивой, являясь лишь уродливым напоминанием жестокой насмешки от Тео. Впервые за всю свою жизнь девушка посмотрела в расширившиеся от боли глаза блондинки с нескрываемой ненавистью.
- Надеюсь, ты собой доволен? Тебе нравится уничтожать все, что мне дорого, втаптывая это в грязь? - и хоть в руке Тео все еще держал скальпель, а она сжимала платье, Имоджен не помешало это сделать шаг ближе к своему опекуну, чтобы не скрывая сдавливающей горло обиды, зло прошипеть, - Интересно посмотреть, как отреагирует маленькая девочка, когда топчешь ее работу? Признай, что все это затевалось лишь для того, чтобы поиздеваться надо мной!
Платье в ее руке затряслось, но тут Имоджен обнаружила, что это не рука, а все тело дрожит от ярости. Голос ее срывался почти на крик и сейчас девушку совсем не волновало, что их кто-то может услышать. Было противно, что ее таким дешевым способом вывели на эмоции. Не хотелось слышать себя, не хотелось слушать Тео, который наверняка затянет пластинку о «своей девочке» - неопытной и наивной. Ну, конечно, куда там ей до великого его, не способного ни на что большее, чем резать людей на куски!