- Тео, пожалуйста, - повернувшись к опекуну, она смотрит на него, не выпуская из объятий сестру, - Ты не мог бы распорядиться, чтобы Дженни сменили постель и принесли поесть. Она ведь так истощена, ты ведь это и сам видишь.
Имоджи чуть качает головой, незаметный жест для напуганной запутавшейся Дженнифер, зато отлично понятный для Колда. Ему сообщают, что он мешает.
- Я бы хотела побыть с сестрой наедине. Нам о многом нужно поговорить, ведь мы так давно не виделись. А ты ее расстраиваешь.
Сам ведь позвал, буквально силой затащил в подвал и теперь собирается все сразу испортить? Если опекун действительно добьет Дженнифер прямо здесь и сейчас, то Имоджи решила с чистой совестью умыть руки, более в играх с сестрой не участвуя и пусть Тео делает что хочет, сам виноват! К дрожащей Дженни – Имоджи не испытывала на самом деле никакого сочувствия. Все эти ее слезливые слова, полные раскаяния – были словно белый шум. Особенно если вспомнить тот самый момент из детства с закрывающейся дверью чулана, оставляющего маленькую ни в чем не повинную Бобби в полной темноте.
Тео
Ну, вот! Он только начал наслаждаться, а его уже гонят прочь!
Но... как все-таки Имоджен изменилась, по сравнению с тем, что было на кухне!
Кажется, они поменялись местами. Теперь девочка изображала заботливую и милую сестру, а сам Колд не собирался более играть на измученную кошмарами публику.
Почему именно изображала? Слишком большая разница в поведении в отношении сестры, где отношение к нему - совершенно никак не изменилось.
Что-то не клеилось.
Не то, чтобы Колд заопасался, что мнение Бобби по поводу сестры могло измениться. Скорее ему было просто любопытно.
Дженнифер же предсказуемо проваливалась в безумие, выпуская наружу невидимое облако боли и страданий так, что мужчина даже пару раз облизнулся, не имея никакого желания сдерживать сейчас все свои порывы.
Слова же Имоджен о том, будто бы он расстраивал сейчас ее сестру, были восприняты прикушенной нижней губой. Колд даже отвернулся, посматривая на стопку других газет, чтобы вернуть своему лицу прежнее беспристрастное выражение.
Ничто не должно мешать игре Имоджен. Раз уж она приняла ее правила, то пусть развлекается. Он всегда может последить за сестрами по ноуту.
Мужчина медленно поднялся, холодно взглянул на затравленно глядящую на него Дженнифер, снова и снова сомневающуюся в происходящем. Перевел взгляд на милую кудряшку и направился к выходу.
- Я пришлю Майкла, он как раз закончил чистить бассейн.
О, нет. Никто не проговорился. Просто кто-то не удержался, впрочем, решив, что этот маленький, подкинутый в воздух камешек, будет снесен потоком мнимой нежности со стороны девочки, направленной на свою вновь обретенную сестру.
Дверь с тихим протяжным скрипом закрылась. Колд постоял еще немного в коридоре, затем нагнулся, поднял проигрыватель и унес его к себе.
Через минут двадцать дверь снова приоткрылась, в палату вошел тот самый Майкл с хмурым взглядом. В одной руке он держал сложенное новое постельное белье, во второй - все тот же поднос-тарелку. Еда на этот раз изменилась. Сегодня это были консервированный зеленый горошек, томатная подливка с маленькими кусочками мяса и шарик мягкой картошки. Ах, да, желе на этот раз со вкусом ананаса неизменно присутствовало в качестве десерта. Причем Бобби точно помнила, что ничего подобного в их рационе пищи не было, ни сегодня, ни вчера.
Поставив поднос на тумбочку, молчаливый Майкл принялся застилать постель.
Дженнифер
Слишком много.
Есть ли некое предельное значение шока, который может вынести человек? Такое, до достижения которого вернуться ещё можно, а после - всё, мозг уже паровая котлета? Каковы шансы, что на ней проводят опыт по вычислению этой величины?
Она не понимает. Она действительно никак не может ухватиться за скользкий хвост происходящей действительности, наблюдая за переменной в друге с невыразимым ужасом. Никогда Дженнифер не видела Тео таким. Будто кто-то натянул его лицо на череп другого человека, и теперь этот человек разыгрывает жуткий спектакль - кому комедию, а кому трагедию.
Значит, это не она обезумела? Газета реальна, и та запись, спрятанная среди джазовых композиций, тоже? И Генри?.. Невероятно сложно анализировать и сопоставлять, будучи без сна, воды и пищи больше суток, да ещё и охваченной липким болотным страхом. Все пережитые потрясения наслаиваются друг на друга, словно оттенки в акварели, глубже загоняя в страдающий разум огромные ржавые гвозди.
Происходящее всё ещё может быть кошмаром. Увы, это скорее кошмар наяву, нежели лихорадочный бред истощенной Дженнифер.