Барб звучит печально и откровенно. Джен согласна с тем, что прошлого не вернуть, но не с тем, что перед ней чудовище. Боль выплескивается из людей разными способами, ей ли не знать, что бы ни сделала младшая, как бы ни относилась к этому, старшая поймет. Не по тому даже, что сама загнала её в этот кошмар предательством, а потому что была на её месте и помнит как это - не испытывать никаких мук совести, когда совершаешь ужасные вещи.
Освобождение от ремней не приносит того же наслаждения, что в первый раз. Даже наоборот - вся сдерживаемая усталость и отложенная немощь наваливаются с новой силой. Мышцы надсадно ноют, затекшие конечности повисают вдоль тела, а голову, подвергшуюся многочисленным ударам о стену, не держит собственная шея. Дженнифер тихо стонет, поджимая разжеванные в мясо губы и с трудом подбирая ближе ногу, где на распухшем и окровавленном пальце не хватает ногтя. Она не поднимется сама. Но кое-что сделает.
Слабые руки с огромным усилием поднимаются вверх и падают на плечи Барбары. Это не те нежные объятия, которые предполагались, просто безвольные руки на родных плечах. На месте сестры, Джен бы чувствовала некую степень омерзения - грязная, лохматая, дурно пахнущая потом, кровью, несвежим бельем и рвотой женщина, пытается тебя обнять. Кому такое будет приятно?
Барб выросла и изменилась. Та девчушка, которую уничтожали холодом и тьмой за закрытой от света дверь, всё ещё внутри, но уже не она. Её не вернуть сожалениями, но можно хоть попытаться приоткрыть чулан?
- Я люблю тебя. Ничто, что ты сделала или сделаешь, этого не изменит, - голос дрожит вместе с Дженнифер. Слишком поздно признаваться в чистой любви, но если сестра почувствует хоть её отголосок, всё будет не зря. И годы поисков, и попадание в это ужасное место, и всё, что ещё только предстоит. Вряд ли Андерсен выдержит уготованную ей участь, в конце концов, в ней слаба не только плоть. Она ещё будет кричать, проклинать, уничтожать себя и умолять, чтобы всё закончилось. Но Барб заслуживает любви, и пока это возможно, Дженни обнимает её, как никогда не обнимала в детстве. Не крепко, но со всей нежностью.
Сознание снова мутится от усталости, боли, жажды и голода, рыжая поспешно отстраняется, упирается спиной в стену и запрокидывает голову налаживая дыхание, чтобы не начать блевать желчью опять, в этот раз уже на сестру, а не на многострадальный пол. Это тоже призовет Майкла, как этакого джинна в резиновых перчатках? Кишки скручивает спазмом, и а обезвоженное тело совсем перестает ощущаться своим собственным. Хорошо бы умыться, переодеться, сделать что-то с лезущими в глаза волосами, попить наконец и попытаться согреться на кровати под тонким одеялом. Но самой ей не справиться, а к Бобби у неё куда более важная просьба.
- Расскажи мне о своей жизни. Как ты жила? Где? С кем? Пожалуйста, - она старается держать глаза открытыми, чтобы не провалиться в сон-обморок прямо на полу. Слабость накатывает волнами, обездвиживая куда лучше смирительной рубашки.
Имоджен
Последнее, что Имоджен ожидала от Дженнифер после освобождения – были слабые объятья. Это явно не то, что ждало незадачливого похитителя, если бы он решил освободить саму девушку, будь она на месте сестры. Человек бы просто не пережил этот маленький момент своей глупости. Тем более, Бобби же ясно дала понять, что хорошего отношения Дженни от нее ожидать – слишком наивно. И все равно, это действие сейчас было слишком странным и неожиданным, заставившим девушку сначала изумленно замереть, а после, чуть поддавшись вперед, обнять в ответ, смыкая руки на талии сестры. Видимо глупость и безумие заразны, а иначе как объяснить свои собственные действия самой себе? Сейчас Дженнифер представляла собой жалкое зрелище – грязная, изможденная, замученная. Тео постарался на славу. Имоджи никогда не взаимодействовала с жертвами после игр опекуна, предпочитая держаться от них подальше, насколько это было возможно. Но Колд никогда и не заставлял, не принуждал ее к подобному контакту. И, тем не менее, девушка не отпрянула от сестры в приступе острой брезгливости, продолжая обнимать Дженнифер и испытывать странное чувство, ведь было почему-то больно видеть сестру такой. Почему это происходило? Сейчас Имоджен не могла ответить себе на этот вопрос, но у нее еще будет время. Много времени и более спокойная обстановка, а пока нужно оказать сестре помощь, пусть и сама Дженнифер об этом не просит.
- Я расскажу все, что тебе интересно. Только давай пока приведем тебя в порядок? Не хотелось бы, чтобы этим занимался чистильщик бассейнов.
Поднявшись на ноги, Имоджен прошла до двери, открыв которую, позвала Майкла, прося у того организовать для Дженнифер ванну и новую чистую одежду. Поселив молодую женщину тут, Тео же должен себе как-то представлять жизнь подруги в подвале хоть с какими-то минимальными условиями для существования. Не стал бы он мучить Дженнифер антисанитарией, это было бы совсем по средневековому!