Врачи твердили обеспокоенным миссис и мистеру Андерсен, что их маленькая Дженни в полном порядке. Её детское восприятие мира это норма, и с возрастом эмоциональный спектр ребенка перерастет шкалу из двух-трех положительных качеств, меж которых она качается, что тот маятник. Врачи оказались правы, да не во всем. Когда поезд семейной жизни четы владельцев фармацевтической компании сошел с рельс, уже некому было заметить - познавая новые эмоции, девочка погружалась в них целиком. И тонула. Если радость, то заражающая всех на своем пути, а если злость и обида, то... история Барбары, как показательный пример. Страдание со вкусом, самообман с выражением. Сложно заметить, не приглядываясь, но Дженнифер скорее стихия, нежели существо разумное. Как природа, реагирующая на вмешательство человеческого мира в естественные для неё процессы катаклизмами. Пожары, потопы, глобальное потепление или долгая зима. Даже хорошо, что она может выпустить только что-то одно за раз.
Не трудно понять, почему создание, совмещающее в себе людское и стихийное, руководствуется иными законами логики. Смешение стимулов порождает чудовищ разума, что выстраиваются в стройную очередь на выход во внешнюю реальность. В каждый момент времени телом владеет один из демонов, и хоть они стараются блюсти некую единую канву, то и дело действуют вразнобой. Сосредоточение на чем-то одном - единственный выход, хоть как-то упорядочивающий хаос. Потому Дженни почти не замечает боли и страха, глядя только на Барбару. Чувство, сплетенное из вины и болезненной нежности, щитом сдерживает тёмные воды. Стоит сестре покинуть палату, и тяжелые волны снова придавят женщину, не давая дышать. Ужасы в масках Тео, Генри, или вовсе без лица, скребутся в прозрачную дверь, обращая на себя отвлеченный взгляд. Но они слабее голоса Бобби.
Бобби аккуратно поит её, и продолжает говорить. О том, что будет хуже, и что Дженнифер поможет только сама Дженнифер. Что нужно найти в себе силы и бороться. А Джен не умеет справиться даже с собой, однако, различив последние слова сестры сквозь алчные глотки, едва не давится водой.
Снова потеряют друг друга. Навсегда.
Нет. Полжизни Барбара служит для неё главным стимулом, пускай даже вокруг рушатся империи. Дженнифер зациклена, Дженнифер безумна. Даже слабая и беспомощная, она не может позволить себе потерять девочку снова, так ничего и не исправив. Хотя сестре, вероятно, так было бы только лучше.
- Я буду стараться, - женщина больше уже не может говорить много, губы не слушаются. Не хватает ресурсов и на то, чтобы бледное лицо хоть немного покраснело, когда её поднимают и раздевают. Окончательно освободившись от мерзкой второй кожи, совсем не чувствует облегчения. Неустойчивым шагом она идет к ванной, и держась за сестру переступает борт, опускается в теплую воду. Тело отвечает на действо отвергнутой сознанием болью, вырывает из горящих огнем легких всхлип и обмякает.
Если опуститься чуть ниже, позволить воде заполнить дыхательные пути, всё кончится. Избавление ближе некуда. Не появись Бобби в этом мрачном месте, не обнаружь своё существование давно потерявшей её Андерсен, та поддалась бы мимолетному, но сильному желанию так и сделать.
Нельзя. Впрочем, если младшая попросит...
Частички эпителия и грязи плавают по бликующей поверхности, завораживая. За болью приходит расслабление в закостеневших и замерзших мышцах. Женщина даже может поднять руку и заторможено провести ладонью по собственному плечу, смывая липкий пот. Кожа совсем белая в местном освещении, не считая рыжих крапин веснушек - детали мучительно терзают раненное сознание. Снова тянет в сон. Согрелась. Из-под тяжелых век она глядит на девушку, помогающую ей с купанием. Опять пробуждающий укол в груди. Чужая забота кажется неправильной, незаслуженной, и от этого никуда не деться.
- Спасибо, - вот и всё, на что способна Джен.
Имоджен
Имоджен больше ничего не говорила, просто потому что не было нужды. Она помогла сестре залезть в теплую воду, вооружилась мочалкой, начиная отскребать от бледного тела грязь и пот. Было странно сейчас испытывать к Дженнифер что-то еще кроме злости и ненависти, но, тем не менее, Имоджен испытывала это. А еще девушка ощутила чувство вины. Нет, не за то, что произошло в прошлом, ведь отлично понимала, что никакой вины ее тогда не было. Вина у нее была перед маленькой Бобби, ведь не успела ее защитить, когда та так сильно в этом нуждалась. Не смогла защитить саму себя.
Может если бы Дженнифер не была такой, или если бы мать не родила ее от другого мужчины, или хотя бы это скрыла, оставшись в браке, то все было бы иначе? И сейчас вместо Имоджен была бы Бобби – настоящий, искренний, добрый, светлый человек, а не то подобие живого существа, которым Имоджен являлась. Но что если она всегда была такой и счастливая, безоблачная жизнь ничего бы не изменила? Как жаль, что сейчас она уже этого не узнает, ведь невозможно прожить жизнь по иному сценарию снова.