Так, вот, может он все-таки ошибся и Дженнифер на самом деле ни при чем? Может на вечеринке был кто-то еще? Только вот… она бы все равно помнила, что была на этом маленьком празднике жизни. Если она так переживала за погибших друзей, то дала бы показания. И самое главное, она бы сейчас не ныла у него на плече, ведь должна была понять своими куриными мозгами, что плохо ей стало после пунша, которым Колд угостил ее, как и всех остальных!
Но все равно, не было похоже, что Дженнифер именно играет, как к примеру делает он сейчас. Неужели действительно забыла, как тогда, когда им было по одиннадцать?
Он отпускает ее в тот миг, когда Дженнифер отстраняется. Кажется ей не очень удобно, замешательство плещется во влажных блестящих после слез глазах.
- Ничего, все нормально, - мягко отвечает он, поднося руку к ее щеке, чтобы стереть мокрые после слез дорожки с лица. После не убирает руку, тонкие бледные пальцы путаются в рыжих прядях. Он смотрит на ее глаза, спускаясь внимательным взглядом до чуть приоткрытых губ. Рискнуть и поцеловать? Но готов ли он на продолжение? Вдруг Дженнифер захочется утешения иного толка? И тогда, если он откажет, то момент будет безвозвратно испорчен. Нет, не будем рисковать.
- С нами же будет твоя сестра, - все же убрав руку, он продолжает смотреть на подругу детства, - Значит нужно что-то с низким рейтингом. Может «Одаренную» или «Ловушку для родителей»?
А вот и донельзя неприятный режущий пространство вокруг звук звонка. Кажется, их пицца прибыла.
Колд наклоняется, чтобы подобрать салфетку, смотрит на Дженнифер и произносит:
- Приготовь стаканы и что там еще нужно, тарелки? Я схожу за едой, - после чего направляется к двери, чтобы забрать коробки и пакеты с продуктами.
Ни дать, ни взять заботливый друг.
Дженнифер
Тео всегда был таким? Нет, разумеется, Дженнифер долгие годы верила, что за холодной отстраненностью друга прячутся бездны доброты и заботы, но... Честно говоря, этому не наблюдалось особых доказательств. Скачущая вокруг закрытого мальчишки, веселая и надоедливая рыжая девчонка вечно пыталась играючи сковырнуть покрывавшую его скорлупу, но натыкалась на новый слой. Тео был хорошим, потому что отражался таковым в её глазах. И это устраивало нашу поверхностную мисс счастье, никакой глубинной мотивации добиться какого-то положительного эффекта. Как оберегать того, кто полностью социализирован и уже не нуждается в этом? Для Андерсен с её прочно залакированными комплексами, такой исход не стал бы позитивным.
Вспоминая о хрестоматийной Матери Терезе, чей образ массовой культурой долгое время воспевался не иначе как благодетельное милосердие, всё становится чуть более понятным. В "Домах умирающих", как она сама называла основанные её орденом хосписы, милосердия не встречалось и в помине. Страдающие должны страдать, помощь им не может быть значительной и облегчающей эти страдания. И пускай подоплека в религиозном значении (муки есть очищение), и потаенные цели сублимирующей за чужой счет Дженнифер, значительно отличаются, сути это не меняет. Рука благочестиво протянутая - лицемерие и фарс, даже если "светлое" создание этого не понимает.
Не в силах осмыслить столь очевидное, девушка пребывает в растерянности. Казалось бы, в сравнении со всем произошедшим, в поведении Колда нет ничего, на что стоит реагировать настороженно. Но необъяснимая тревога достигает даже её полупустое сознание. Ненадолго, психика подстроится, выровнит все острые выступы. Как только прервется зрительный контакт, а чужие пальцы перестанут тонуть в рыжих локонах. Как только малышка Дженни упростит, переварит всё в легкоусвояемый субстрат "он мой друг - я ему доверяю - всё будет хорошо".
Именно последнее, фраза, произнесенная едва слышным шепотом, заседает в одной из судорожно скрученных извилин. Всё будет хорошо. Андерсен улыбается. Когда подобное произносит сам Тео Колд, можно поверить.
Она молча кивает, соглашаясь сразу со всем сказанным. Всё нормально, Бобби, тарелки. Как-то очень просто пространные понятия, родная сестра и бытовой вопрос встают в один ряд, не вызывая диссонанс ни единым своим звеном. Инерция существования, верные рельсы.
Дженнифер протирает посуду и освобождает место на журнальном столике перед диваном. Дженнифер находит двд-диск с "Ловушкой для родителей" и вставляет его в проигрыватель. Дженнифер заходит в комнату Барбары, зовет её на ужин и просмотр фильма. Механически. Ровно, без единой мысли. Одно из самых комфортных и излюбленных состояний, когда нет нужды волноваться о проблемах в семье, или не такой уж давней массовой гибели давних друзей. Чувствует ли она хоть что-то? Сомнительно. Психика сохраняет хрупкий баланс за счет игнорирования огромного спектра факторов, и это истинный природный талант "солнечной девчонки". Вместе с тем нельзя сказать, что контрастное спокойствие по отношению к долгие годы раздражавшей младшей, ложно и не искренне. Андерсен не играет в хорошую сестру, не пытается казаться лучше, чем есть ради демонстрации перед гостем. Заводной механизм, кукольное, полое нутро.