Интересно, Дженнифер закроется в своей комнате? Но тогда он двинется в комнату маленькой Бобби. Пока они сидели и смотрели фильм, он мог вдоволь налюбоваться на это детское личико, маленькие пальчики, аккуратно держащие пиццу, худенькое тельце, скрытое одеждой. Идеально было бы, если бы девочка не просыпалась, пока он откидывал с нее одеяло, любуясь спящим ребенком в свете ночника или луны, светящей через плохо зашторенное окно. А потом бы он стянул с нее детскую пижамку и насладился каждым мгновением, проведенным вместе…
Как-то из этого уравнения совершенно вылетела Дженнифер. По телу пробежала сладкая дрожь и первые слабые признаки возбуждения не заставили себя долго ждать.
Свое собственное имя, произнесенное знакомым голосом вывело из тягучих грез, Колд поставил последний домытый стакан на столик рядом, выключая воду и поворачиваясь к явно себя неуютно чувствующей Дженнифер.
Ой, как интересно! Что это глупость или хитрость, в желании показать, что ничего плохого от старого друга она не ждет?
Что ж, он просто не может отказаться от такого соблазнительного предложения, ведь можно обойтись без крови и просто придушить Дженнифер подушкой!
Пауза, пока он смотрит на Андерсен, вытирая руки полотенцем, затем слабо улыбается.
- Главное, чтобы это не смущало тебя, - ударение на последнем слове, он еще дает ей шанс пойти на попятную, но подруга детства глуха сейчас или просто инстинкт самосохранения вместе с каким-нибудь там шестым чувством – напрочь отсутствуют в ее рыжей головушке. А может она возомнила, будто бы сможет ему противостоять?
Комната Андерсен в бледно розовых тонах. Кровать и удобная софа стоят у противоположных стенок. На самих стенах картины. Ничего особенного. Обычная девчачья комната.
Ну, что ж, настало время маленькой проверки, да, Дженнифер?
Оглядываясь по сторонам, он ловит за руку проходящую мимо Андерсен, достаточно резко дергая ту на себя, чтобы затем прижать к стене, рядом с висящей картиной… кажется моря.
Ничего не говоря, лишь просто глядя в эти знакомые глаза, дотрагивается рукой до бледной щеки. Снова этот дружеский жест заботы.
- Знаешь, - они стоят так близко, что его дыхание касается ее губ и подбородка, - Со всем навалившимся мне помогают справляться встречи с психотерапевтом, - ты наверное не этого ждала, Дженнифер, да? – Может тебе тоже стоит попробовать? Ты не была в том ужасе, но потеряла стольких друзей. Если ты не можешь справиться сама, то есть небезразличные люди, которые могут в этом помочь, - говоря все это, он гладит ее по щеке, сползая пальцами ниже, на шею, там, где резал и не закончил начатое. Сейчас там хорошо прощупываемый шрам, скрытый волосами от любопытных зрителей.
В синих глазах зарождается удивление, как если бы он трогая Дженнифер, не собирался нащупывать чего-то подобного.
- Что это?
Дженнифер
Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо. Фраза, вертящаяся в полупустой голове, как мантра. Она проводит друга в свою комнату, как гостеприимная хозяйка, пропуская вперед. Да, спать в одной комнате немного странно, но они ведь знакомы с детства, верно? Ни одной скабрезной мысли про мужчину и женщину. Тем более - чего-то обвинительного, в духе "а вдруг он всё же убийца?". Дженнифер слишком хрупка сейчас, чтобы думать о чем-то таком. Трещины на фарфоровом сознании расползаются тонкой паутинкой, готовые раскрошить тонкую структуру в любую секунду.
Но стоит ей войти следом, как резкий рывок выбивает из девичьей груди почти весь воздух. Глаза широко распахиваются, глядя на лицо напротив, тело немеет. И это только начало.
От легких касаний кожа покрывается мурашками. Что это? Девичье волнение? Или подсознательный страх, ужас, которому не в силах противостоять даже щит из утраченной памяти? Чужие фразы достигают слуха с опозданием, покрывая нервы осадком из белой пыли.
- Я в... - порядке. Последнее слово замирает на онемевших губах, стоит пальцам парня коснуться плохо зажившего, ещё слишком свежего шрама на шее. Будто бы это какая-то кнопка, чувствительный сенсор. Последняя граница, отделяющая от затаившегося безумия и бездны похороненной боли.
Она замирает. Будто мертвая. Рот открыт, не издает ни звука. Глаза мутные и пустые. Это слишком. Это трудно игнорировать, даже для неё трудно. По телу прокатывается заметная дрожь, губы безмолвно хлопают друг о друга. Всего-то мгновение, но такое красноречивое в своём молчании. Душа покидает плоть, потому что физическое совсем не соответствует ментальному, не может ужиться с ним в одном осязаемом пространстве.
Дженнифер падает в пропасть. Несравнимо с забытьем от отравленного пунша, всё куда хуже. Парализованное сознание пронизано внезапной болью и потухает, слабый огонек задут дуновением чужого дыхания и вопросом в чужих глазах.