Несколько потухшие глаза гипнотизируют баночку с пайком. Поесть, да? Тебе нужны силы, Дженни, верно? Вы поглядите, какая забота.
Издевательство.
Андерсен не любит сладкое, никогда не любила. А сейчас предполагаемая приторность и вовсе вызывает какую-то неясную злость. Или вполне объяснимую. Колд хорошо знает подругу, её предпочтения и антипатии, а она - ни черта о нем не знает. Он прекрасно понимает, где надо давить и какими мелочами провоцировать раздражение. Хороший капкан, сведущий охотник.
О нет, конечно, это не всё. Тео не может остановиться на половине замаха, называет имя.
Несколько секунд она совсем не понимает, какая ещё Имоджен? Ещё кто-то из обслуживающих приспешников местного божка? До этого был только Майкл. Или..
Ах да. Похищенной пятилетней девочке незачем носить старое имя, это не практично. Разумеется, Колд выбрал для её маленькой сестры новое и на свой вкус. Стер часть неё, заменил, так вот просто. И кто осудит? Много ли хороших моментов было у Барбары, почему же ей не стать Имоджен?
Старое-доброе чувство вины снова начинает выворачивать внутренности, паскудно. Нельзя опять упиваться самоедством, это вовсе не помогает держаться на плаву.
Джен рассматривает спину знакомого незнакомца, будто определяя, куда лучше будет всадить нож. Не такой горящий взгляд, как прежде, но отпечаток пламени из глаз уже не пропадет. И на прощание рыжая делает, наверное, самую большую ошибку за день:
- Нельзя бесконечно играться с людьми, Колд. Кто-то обязательно вырвется и вскроет тебя от паха до глотки, подарив возможность напоследок насладиться видом твоих же кишок на полу, - добрая Дженнифер, милая Дженнифер, Дженнифер, никогда и никому не желающая страданий, кукольно и неестественно склоняет голову набок, как одержимая злым духом марионетка. Может мужчина бросится на неё и ударит? Или посмеется, выйдет и запрет глухую дверь. Но новая тьма требует хоть какого-то выхода, даже если это жалкий пшик в пространство.
Тео
Фраза, брошенная в спину, заставляет его замереть с ключами в руке.
Сколько раз он уже слышал эти слова? Не счесть.
Самое смешное заключалось в том, что обычно, когда он заканчивал свою игру некоторые из подопытных, кого он истязал самыми невообразимыми способами – привязывались к нему. Это было за гранью фантастики и обычные люди бы в такое никогда не поверили, но это явление имело место быть.
Только одна игрушка принялась его кусать и рвать, когда он расслабил поводок. Остальные же превращались в послушных, зависимых от него монстров. Поначалу это ему льстило, затем начало надоедать, а потом он понял, что это никакой не дар, а вечное проклятие.
Нужно было выбрать своим символом Уроборос, но это как-то слишком ожидаемо, к тому же куда как интереснее пофантазировать и придумать нечто свое.
Повернув голову к Дженнифер, он обдал молодую женщину холодным безразличием в мертвом взгляде.
- Может быть, я этого и хочу.
Тихий ответ, дверь наконец-то открывается и он покидает гостеприимную комнату. В замке поворачивается ключ, Андерсен остается со своими демонами наедине.
Сразу из подвала он не уходит. Крутя брелок от ключей на одном пальце, Колд приближается к морозильной камере, открывает ее и заходит внутрь, совершенно не опасаясь простыть после недавнего скачка температуры.
Некоторое время он просто стоит, глядя куда-то в пространство, затем подходит к пакетам, лежащим недалеко. Разворачивает их, не без интереса рассматривает содержимое. После переключается на лежащую неподалеку тушку животного.
У всего есть смысл.
Так, зачем он сюда пришел?
Ах, да. Вчера доставили сердце и легкие какого-то бедолаги. Жаль, что он не может вырезать их сам. Они были намного свежее. Но что имеем, то имеем.
Забирая емкость, где в кубиках льда лежат человеческие внутренние органы, он покидает морозильную камеру. Вновь проходя мимо комнаты Дженнифер, раздумывает о том, что возможно попробует и ее когда-нибудь. Но, а пока можно заняться приготовлением ужина, может Имоджен разделит с ним этот вечер, возможно похвалив старания повара.
Как уже делала это не раз.
Имоджен
Дженнифер так и не сказала ей, какую еду она хотела бы, чтобы Бобби принесла ей в их следующую встречу, а сама Бобби не помнила, чтобы у сестры было какое-то любимое блюдо. Не то, чтобы они в детстве делились своими секретами. Не то, чтобы они вообще часто разговаривали. Большую часть времени старшая сестра Андерсен предпочитала делать вид, что Бобби вовсе не существует. И девочка старалась не напоминать ей об обратном, чтобы снова не оказаться в чулане. Не то, чтобы её сильно страшила эта перспектива, иногда там её становилось даже спокойнее. Потому что пока она сидела в чулане, ничего страшнее с ней уже не могло приключиться.