Впрочем, было одно блюда, которое осело в памяти Бобби так прочно, что даже спустя тринадцать лет она о нём помнила. Вафли. Не такие, которые выпекаются в вафельнице, потому что на них у матери никогда не было времени, а те, что готовятся в тостере из замороженных полуфабрикатов. Когда Бобби надо было покормить, Дженнифер делала ей именно их. Эта была не самая подходящая еда для маленькой девочки, но она была сносной, и Бобби даже нравилось. Особенно, если ей удавалось раздобыть пластинки плавленого сыра или джем с дверцы холодильника. Она не уделяла большого внимания еде, но в такие моменты она чувствовала себя почти нормальным ребёнком.
Конечно, иногда Дженнифер выставляла на тостер слишком долгое время, и вафли получались твёрдые подгоревшие. А порой забывала включить режим разморозки, и вместо того, чтобы быть тёплой и хрустящей, вафля оставалась насквозь сырой и холодной. Рост не позволял Бобби самой пользоваться тостером, поэтому ей приходилось жевать, что дают. И если подумать, Дженнифер слишком часто забывала включить на тостере режим разморозки. Настолько, что Бобби была уверена, что она делает это нарочно. Но она была чересчур умна, чтобы обвинять сестру или пытаться её в чём-то уличить. Всё, чего она добилась бы, это очередное утро, проведённое в чулане.
Но сейчас на блюде в руках Бобби были самые настоящие вафли размером с целую тарелку, заказанные в кафе, а не приготовленные в тостере. Они шли в комплекте со взбитыми сливками – такими же настоящими, как и сами вафли – вазочкой кисловатого яблочного джема, кленовым сиропом в кувшинчике и, на тот случай, если Дженнифер окажется совсем уж голодной – чили и мягким жаренным яйцом. Последние два топпинга не входили в десятку её любимых, но, может, у них с Дженнифер непохожие вкусы. Хватит ей и того, что сами по себе вафли могут вызвать у сестры неприятные воспоминания. Но что она могла поделать, если у них на двоих не было этих самых приятных воспоминаний…
Бобби постучала в дверь перед тем, как отпереть её и войти внутрь. Она только что вернулась из кафе, в котором и заказала вафли, так что вместо сарафана как в прошлый раз на ней были джинсы, лёгкая клетчатая рубашка с короткими рукавами и мотоциклетная куртка. Прогулки на Кавасаки всегда приводили её в хорошее расположение духа, и по дороге домой девушка думала о том, что когда закончит картину, её стоит подарить Дженнифер. Возможно, той будет сложно узнать себя глазами Бобби, но это будет самая подходящая судьба для картины. Может, глядя на свой портрет ей будет проще пережить уготовленные для неё Тео мучения?
– Привет, Дженни, – немного застенчиво поприветствовала она сестру и поставила поднос на тумбочку, пока не успела расплескать ни чай с лимоном в большущей чашке, ни воду в стакане. – Это ничего, что я зову тебя Дженни? Может, ты предпочитаешь Джен или Дженнифер? Я не против, ты только скажи. И я не знала, что именно тебе взять, поэтому принесла еду на своё усмотрение. Если ты хочешь завтра что-то конкретное... или если у тебя вообще есть какие-то предпочтения, скажи. Я не Тео, и я не стану использовать это против тебя.
“Пока не стану,” – добавила про себя Бобби. – “Пока я не желаю тебе вреда, Дженни. И я очень надеюсь, что ты не заставишь меня передумать и пожалеть о том, что я ввязалась в это дурацкое пари с Тео. Я всё ещё не верю, что люди меняются. И если я права, не пройдёт и недели, как я снова увижу ту Дженни. Ту самую, что кормила меня сырыми вафлями.”
Она стянула с себя куртку, пока не успела окончательно вспотеть, и повесила её на изгиб локтя, размышляя сразу обо всём: о причинах своей застенчивости и волнения, когда речь касалась Дженнифер, о том, чем её тут кормит и поит чистильщик бассейнов по наущению Тео, и какие испытания для сестры придумал её опекун... а ещё – где именно пролегает та грань, когда её разговор с Дженнифер превратится в попытку “переиграть” Тео?
Дженнифер
Последние произнесенные слова Тео перед тем, как он покинул палату, заставили Дженнифер окунуться в мрачные воды мыслей и притушить пламя.
И правда, чего он хочет? Чего желал тот холодный одиннадцатилетний мальчишка, когда юная мисс Андерсен решила, что ему нужны добрые друзья? Она никогда не спрашивала людей о том, чего те хотят, будто знала как лучше. Конечно пареньку плохо одному, он пережил трагедию, его совсем некому поддержать! Конечно он сопротивляется - это стеснительность и замкнутость, не более, его просто нужно расшевелить!