Конечно Тео Колд чудовище, и вся его мотивация вписывается в это скудное определение. Кто, как не монстр в человеческом обличье, будет заниматься похищениями и извращенными играми? Разве у неё нет права его ненавидеть? Разве она не заслуживает оправдания темным желаниям?
Круг замыкается. Женщина пожинает плоды собственноручно потревоженного осиного гнезда, своих слабости, эгоизма, испорченности. Она сделала всё, чтобы оказаться здесь. Она сама подтолкнула Барбару в хладные объятия Колда.
Но что это меняет здесь и сейчас? На сегодня лимит самоуничтожения исчерпан, пускай всё уложится в дурной голове.
Дженнифер на автомате поднимается с кровати, обходит мерзкую лужу на полу, что уже начала подсыхать, включает воду в раковине. Отмыться до конца у неё не выйдет, как расчесать спутанные волосы мокрыми пальцами - но это хоть что-то. Скоро придет Бобби, нельзя встречать её грязной и несчастной жертвой великого и ужасного Тео, это мерзко. Девочка уже насмотрелась на уродливые стороны её личности, как в детстве, так и буквально вчера. Хватит с неё.
По той же причине, надев белье и пижамные штаны, Андерсен принимается за отвратно сладкий пудинг, оставленный ей в насмешку. Растаявшая масса почему-то остро напоминает вязкую семенную жидкость, и это не добавляет ей аппетитности. Но желудок Джен стал чуть крепче, и чувство голода всячески стремиться помочь в поглощении неприятного продукта. Её не тошнит, только живот пару раз сжимает спазм - но и это скорее из-за того, что порция недостаточна для взрослой человеческой особи.
Сполоснуть липкие пальцы. Выпить стакан воды, чтобы смыть привкус. И снова к кровати. Теперь это место Дженнифер. Холодная комнатка на неведомом острове, из которой выходят и в которую заходят другие, но не она.
Внутри так пусто, что женщина не находит иного занятия, кроме как снова опустить голову на подушку и поддаться сну.
Полумертвое тело лежит в полосе прибоя и мелкая ленивая волна захлестывает красное от крови лицо, окрашивая пену в нежно розовый цвет. В груди горит - однажды вдохнув океанскую волну, никогда больше не забудешь этого чудовищного чувства. От соли щиплет носоглотку, но если закашляться и выплюнуть чертову морскую воду, её заметят. Ни повернуть голову, попробовать сменить положение. Такова плата за жалкую жизнь.
Взгляд неподвижно вперен в небо - и это взгляд остекленевших глаз трупа. Она умеет притворяться мертвой рыбой и выжидать. Нужно потерпеть, Они не заметят и пройдут мимо. Кому интересен очередной мертвяк? Их тут целое побережье.
Только волна колыхает тело, и волосы налипают на лицо. Говор на незнакомом наречие раздается совсем рядом. Они хохочут, походя пинают чьи-то останки, словно мешающий мусор, идут дальше. Не нашли. Ещё немного, и можно будет дышать.
Всё портит резкий детский всхлип неподалеку, когда кто-то из местных явно в шутку тычет копьем в бок очередное "препятствие". И женщина узнает голос. Тихий, будто бы извиняющийся за своё существование. Она много лет слышит этот голос. И что изменилось теперь?
Громкий крик вырывается из обожженных легких сам собой, не требуя даже команды мозга. Рыжая резко садится на песке и изливается такими грязными портовыми ругательствами, что поймут и аборигены. И они, судя по злым лицам, понимают, а потому отвлекаются от ребенка и всей оравой спешат к ней.
Немного времени, чтобы ты могла хоть попытаться убежать, моя девочка. А я убью стольких, скольких смогу.
Сновидение прерывается, едва бой входит в активную фазу. Всего один дикарь проткнут собственным копьем.
Она медленно моргает, не сразу открывая глаза. За звуком открытой двери, и вместе с рыжей девушкой, в камеру проникает запах свежих и ещё теплых вафель. Дженнифер поднимается на локтях, прежде чем сесть нормально, и улыбается сестре. Поспешно смахивает слезы, просыпается окончательно.
Бобби выглядит иначе, чем в прошлую их встречу, но так же хорошо. Взрослая и прекрасная - это снова вызывает болезненное чувство радости. Сестра освещает и меняет замкнутое пространство, делая комнату совсем иной. Теплым местом встречи, а не камерой заключения и "игр".
Джен шумно выдыхает, впитывая звуки родного голоса.
- Привет, Барб, - она старается говорить внятно, что при пробуждении не так просто. - Спасибо. Мне нравится, когда ты называешь меня "Дженни", - для себя Андерсен решила - Бобби это Бобби. Пока сама не скажет называть её Имоджен, или Элизабет, или ещё как-то - Бобби.