— Я с его дочкой живу, — спокойно ответил Ермолай, выпуская вверх струйку дорогого дыма.
— С Иркой что ли?
— Да.
— Дак она же ещё школу не закончила!
— Она уже на третьем курсе института.
— Да ты что? А я думал она всё ещё в школе. Я её помню-то вот такой.
И он опустил руку ниже своего колена.
— Выросла, — как-то со вздохом ответил новенький, прищурился на последней затяжке, наклонился, загасил окурок о подошву и швырнул его к печке, и повторил. — Выросла.
— Быстро.
— Угу.
— И давно живете?
— Какая разница?
— Ну, вообще, я так.
— Давно.
— … - Они посмотрели друг другу в глаза.
— Ну, давайте добьем, — сказал капитан, чтобы сбить непутевый базар, поднимая бутылку. — Чего греть-то?
Снова все засуетились. Повторилось. Опять стало хорошо. Бутылку положили на пол возле печки. Дым выедал глаза, приоткрыли оконце — некурящий, наверное, задохнулся.
— А по жизни, ты, чем занимаешься? — не унимался Пахомов, обращаясь к молодому соседу. — Работаешь?
— Работаю.
— Где?
— В налоговой.
— Кем?
— Заместителем начальника отдела. Налоги собираю, чтобы было чем военным зарплату платить и пенсию. — Парировал Ермолай, предупреждая дальнейшие, ехидные и каверзные вопросы по поводу налоговиков. Видимо не впервой ему уже приходилось объясняться.
Мужики понятливо кивнули. Кто-то улыбнулся — отбрил Вичика.
— А чё у тебя за пушка? — все-таки спросил Виктор.
— «Тигр».
— «Тигр»?
— Угу.
— С оптикой?
— Угу.
— А оптика, какая?
— Родная — эСВэДэшная.
— Да ты чё?
— Точно.
— Имя у тебя какое-то странное. Редкое.
— Обычное имя. Ни я же его придумал. Виктория — тоже красивое имя.
— Это да, — согласился Виктор, не поняв подвоха. — А магазин у тебя на сколько патронов?
— Один — на пять, второй — на десять.
Ермолаю делать в принципе тоже было нечего, поэтому он и отвечал, коротая дорогу.
— Во, Макарыч, есть, кого на крайний номер ставить, — обратился Пахомов к капитану. — У него тоже «длинное ружьё», и выстрел не один, а целых десять. Лафа! Я нынче на нормальных номерах стою.
— Там видно будет, — ответил капитан.
— Так что, брат, готовься — фланги твои.
— Было бы в кого стрелять.
Машину подкинуло прилично. Бутылка залетела под лавку, громко ударилась о стену, но не разбилась. Наклоняться за ней было не удобно, и она стала кататься по полу туда-сюда всю дорогу.
— А у тебя что, тоже нарезное? — Теперь уже Ермолай обращался к Вичику.
— Да! — гордо ответил тот и не поленился достать из чехла своё ружьё.
Из двух вертикальных стволов один был двенадцатого калибра, а другой — 7,62.
— Хорошая пушка, — оценил Ермолай.
— А то?!
У остальных членов команды были старые, видавшие виды двустволки: «ТОЗ-34», «ИЖ-27» и даже курковка «БМ-16». Только у капитана была «эМЦэшка». Поэтому Вичика и ставили на крайний номер у поля, чтобы «догонял», если зверь пойдет в сторону. Теперь должно всё измениться — Вичик предвкушал победу. С крайнего номера он никого ни разу не подстрелил.
— Ты обрати внимание, Ерёма, — так уже запанибрата обращался Вичик, — мой ствол подлиннее твоего будет.
— Серьезно, что ли?
— Точно говорю!
Расчехлили Еремин карабин. Замерили — оказалось действительно сантиметров на восемь-десять длиннее.
— Да — длиннее, — согласился Ермолай, но, подумав, сказал: — Ну и что? У тебя патроны автоматные, у меня — винтпатрон. Считай то на то и выходит — заряд-то у меня по мощней будет. Да и, не дай Бог, осечка — я передернул затвор и всё, а тебе переламывай и новый вставляй. Так что, брат Витуха, длинный ствол — это ещё совсем не преимущество.
«Витуха», — повторили мужики и заулыбались.
А Витуха, натянуто, еле заметно качая головой, ответил:
— Вот тебе и стоять на крайнем номере. А уж в центре-то я не промахнусь.
— Ты, смотри загонщика не зацепи своим нарезным! — предупредил его капитан.
— Спакуха, не зацеплю!
Виктор махнул рукой, достал «Беломор», свистнул в гильзу и откинулся, закурив. Разговор окончен.
Пустая бутылка каталась под лавкой. Мужики бубнили кто о чём.