— Знаю.
— Отлично. Ну, а внутри пятерки сами разберетесь кто в загон, кто на номера. — Это он обращался уже ко всем. — Водку всю выгрузили?
— Пару бутылок-то надо взять!
— Не более! Остальную — на стол.
На столе появились бутылки. Правда, не очень много. Выяснилось, что в машине есть ещё. Пришлось вообще всю тащить в Дом, а уж потом две обратно возвращать в машину. Всё! Время одиннадцать — погнали.
— Ну, с Богом! — пожелал Саня. — Ни пуха, ни пера!
— К чёрту! — последовал ответ, и вся команда с шумом вышла из Дома, забралась в машину, причем, капитан сидел теперь уже в кабине — ему смотреть на какую моряну ехать, захлопнулись двери, и, заурчав, «66-ой» поколесил в распадок.
Батя — Валерий Иванович Лукин — старый вояка, теперь сидел со всеми в кунге. Разумеется, всё внимание переключилось на него. В свои шестьдесят восемь лет он был довольно в хорошей форме и никогда не пропускал случая съездить зверя погонять. Любил выпить, пошутить, любил, что к нему с уважением относятся. В свое время он служил на Кубе, воевал во Вьетнаме, ещё кое-где. Знаком был с Юрой Гагариным (царствие ему небесное). Дважды совершал жесткую посадку и вылезал из-под обломков, а однажды пришлось катапультироваться. Одним словом, Батя повидал. Те, кто были сегодня с ним — были когда-то его учениками или подчиненными. Жил Валерий Иванович со своей старушкой (как он её величал) Ольгой Павловной вот уже почти пол века, мотаясь по гарнизонам и странам, но всё равно — душа в душу. С удовольствием нянчил и воспитывал поздних внуков, ползая с младшими по ковру в побрякушках, а со старшими решая арифметику и сражаясь в компьютерных войнах. Любил обеих своих дочерей и гордился сыном — тоже военным, уже прошедшим Афган. Иваныч был нормальный старик, имеющий ордена и ранения. Его, действительно, уважали за его опыт, возраст и природную, народную простоту, которую он сохранил, не смотря на все его регалии и звания. У Бати тоже оказалась эМЦэшка.
— Ну, что, Иваныч, покананадим сегодня? — Не успел Иваныч устроиться на лавке, как к нему тут же обратился Витька Пахомов, кивая на его самодельный мягкий чехол с заветной «кормилицей», как называл своё ружьё Батя.
— Как Бог даст, Витёк, как Бог даст.
— Ну, ни скромничай Валерий Иванович — ты же талисман наш. Когда мы с тобой без добычи приезжали? В прошлом годе ты прямо на дороге быка завалил. Помнишь?
— Помню.
— Ещё бы!
Несколько месяцев назад, осенью, во время гона, мужики возвращались, уже по темноте, злые, заведенные и без добычи — пустые. Негодовали: «Весь день промотаться, прореветь и даже не увидеть зверя! Лес переломали — всё повырубили — не лес, а пустыня. Там, где раньше зверь во всю ревел, теперь выруба. С каждым годом всё хуже и хуже. Откликается, но не выходит — боится. А как не бояться — одни лесовозы?! А китайцы эшелонами вывозят лес, машины день и ночь идут по трассе груженые под завязку. Да когда же это кончится?! Зверь уходит, скоро вообще добывать некого будет! Достало — ей Богу!» И вдруг на дорогу выходят три зверя — бык и две матки. Валерий Иванович ехал в кабине. Не раздумывая, как только в свете фар появились звери, он открыл дверь, и, не успел Семёныч остановиться, как Иваныч с подножки начал шмалять из своей эМЦэшки по быку, и на четвертом выстреле лег бык прямо на дороге. Матки прыгнули в чащу. Почти час команда прямо на дороге возилась с быком на зависть редким машинам, которые притормаживали, думая, авария, и останавливались, когда видели в чём дело, чтобы дать совет довольным «добытчикам». Мужики вернулись «с полем». Всю Ночь в Доме Охотника жарили печень и мясо — хороший был олешка, его рога прибили над входом.
— Витя, спасибо, тебе конечно на добром слове, но загадывать я не люблю. К тому же и ты с нами едешь. Тебя, видимо, специально в противовес остальным берут, чтобы у зверя шанс был — так что загадывать я не берусь.
Иваныч хитро подмигнул команде.
— Завязывай, Иваныч! Я честно отрабатываю на номерах — я, что ли, виноват, что на крайний номер никто не выходит?
— Я тебе не про крайний номер говорю — ты нахрена колхозного коня убил?
Охотники вопросительно посмотрели на Батю, а Виктор, морщась, спросил:
— Какого коня?
— Какого коня? — Колхозного! Какого? Ты что ж, мил человек, думал никто не узнает?
— Но-ка, но-ка, что за конь, Иваныч? — стали спрашивать мужики — они, и в правду, были не в курсе.
— Ну-у, ребята, это интересная история! — обращаясь ко всем охотникам, заговорил Валерий Иванович, слегка откинувшись на борт и поплотнее втиснувшись под воротник. — Слышал я, товарищи, что наш Вичик ни так давно, как-то по осени, втихаря, поехал на рёв со своими дружками-алкоголиками.