Часы на моем левом запястье говорили, что сейчас полседьмого вечера, так что через полчаса я
уже должна быть с Люком на празднике. Но это важнее. Я разгладила рекламку и решительно
пошла наверх.
Первое, что бросилось мне в глаза – наша кухня, захваченная папой, и, конечно, дрель в его руках.
Посреди кухни также лежала дверь, которую папа самозабвенно сверлил. Кроме него, дрели,
подставки и двери на кухне не было ничего – привычное явление с тех пор, как он стал брать
работу на дом и превратил кухню в мастерскую. Мама стояла у окна и наблюдала за его работой,
увидев меня, она улыбнулась.
- Ррр! – зарычала дрель. Я подошла к маме и показала ей листок. Улыбка на ее лице увяла.
- Я как раз собиралась, - (Ррр!), - сказать тебе.
- Но не сказала.
Ррр!
- Да. Напрасно. Просто я отвлеклась, когда ты стала…
Ррр! Ррр!
Я подняла руку, останавливая ее.
- Пап! – Ррр! – Папа!
Наконец, папа услышал меня и выключил дрель.
- Привет, Эмалин, - улыбнулся он. – Как день прошел?
- Ты можешь подождать пару секунд?
- Подождать с работой? – переспросил он.
- Ты не против?
Он лишь вопросительно взглянул на маму, затем пожал плечами.
- Ладно, - легко согласился папа и отложил дрель в сторону, затем взял стоявшую неподалеку на
полу баночку газировки. Мы с мамой наблюдали за тем, как он открывает крышку, делает глоток и
с наслаждением зажмуривается. Открыв глаза, он наткнулся на наши взгляды. – Ого. Что я
пропустил?
- Ничего, - отозвалась мама.
- Она не сказала мне, что звонил отец, - в тот же момент ответила я. Папа посмотрел на маму.
- Опять? Серьезно?
- Я забыла, - она виновато опустила голову. – Просто закрутилась.
Я приподняла бровь, глядя на папу. Он отставил бутылку в сторону.
-Но ты ведь узнала об этом, правильно?
- Потому что эта бумажка не долетела до мусорки, - я потрясла листочком. Папа пожал плечами.
Он устал от этой вечно повторяющейся истории.
- В любом случае, ты теперь в курсе.
Он всегда занимал нейтральную позицию, не поддерживая ни меня, ни ее, а меня это
раздражало.
- Вот почему ты так к этому относишься? – повернулась я к маме. – Просто понять не могу!
- Можешь, - откликнулся папа. На несколько мгновений повисла тишина, так что стал слышен даже
телевизор, включенный в комнате Эмбер (если кому интересно, он прекрасно работает, и у сестры
нет видимых причин таскаться в мою комнату, чтобы посмотреть передачу).
- Я написала тебе записку, - сказала мама, наконец, - оставила на столе. Но затем услышала твои
шаги, и почему-то решила выкинуть, подумав, что скажу тебе сама. Но я… Не сказала. Прости меня.
И это было правдой. Ей и в самом деле было жаль. Мама всегда была ответственной матерью,
любимой женой и заботливой дочерью, но, когда дело доходило до моего отца, она словно снова
становилась восемнадцатилетней девчонкой.
- Он сказал, что хотел?
Мама помотала головой.
- Нет, просто просил перезвонить, когда у тебя будет минутка.
18:40. Черт.
- Мне пора бежать, я уже опаздываю.
- Хорошо вам провести вечер! – пожелала она мне вслед, когда я побежала вниз, в свою комнату.
Это был еще один знак перемирия. Чуть с опозданием, но я все же кивнула и помахала в ответ, так
что теперь у нас все нормально. Когда я оказалась у себя, сверху донеслись их голоса, мама
объяснялась, но мне было уже неважно. Да и разговор был короткий. Когда я направлялась в душ,
дрель снова начала рычать.
* * *
Между словами «Папа» и «Отец» есть разница. И дело здесь не в буквах.
Где-то до десятилетнего возраста я понятия об этом не имела, так же, как и о том, как и почему я
появилась на свет. Я знала только, что мама родила меня, когда училась в старших классах, и
именно поэтому она выглядит гораздо моложе, чем мамы моих друзей. Но в пятом классе, когда
наш учитель, мистер Чемпион (правда!), вышел к доске и написал тему урока – «Мое семейное
древо» - все изменилось.
Мне всегда нравились школьные проекты, это было интересно, и я могла проводить часы в
библиотеке, отыскивая интересные факты о чем-то. И даже в десять я обожала все творческие
задания, относилась к ним очень серьезно. Поэтому, вернувшись в тот день из школы, я
задумалась. Нельзя написать имя папы рядом с маминым, ведь он удочерил меня, когда мне было
три.
- Я должна написать все по правде, - строго сказала я маме тогда. – Мне нужны детали!
По ней было заметно, что она не в восторге от этой идеи. Но, к ее чести, она предоставила мне
нужную информацию. Кое-что я уже знала, кое-что было новым. Но она не слишком –то
углублялась в историю, давая мне лишь то, что нужно для проекта.
С отцом мама познакомилась, когда ей было семнадцать, как раз после десятого класса. Она
работала в офисе «Пляжей Колби», а он был на год старше и осенью собирался в колледж. Тем
летом он приехал на каникулы к своей тетушке, и, если бы она не проживала в Колби, мои
родители никогда бы не встретились. Но, как мы все знаем, летом могут происходить невероятные
вещи.
Так было и в этот раз. Сложно представить более разных людей, чем мои родители. Он был из
обеспеченной семьи: отец - доктор, мама – риелтор, сам он – выпускник престижной частной
школы, где его учили играть в лакросс и говорить по-латински. А она – вторая из трех дочерей,
выросшая в семье работников сфера обслуживания, чья работа была сезонной, и оставаться на
плаву было нелегко. Мама была симпатичной, скорее даже красивой, но встречалась лишь с
придурками, разбивавшими ей в итоге сердце. А он – умный парень, пожалуй, чересчур умный. У
них не было совершенно ничего общего, но однажды мама с подругой пошла на вечеринку, а
парень той самой подруги позвал своего знакомого, которым и оказался мой отец. Мама не
искала молодого человека или долгих отношений. А в итоге у нее появилась я.
Все это не было каким-то очередным летним романом, нет, я видела фотографии. Они и впрямь
были влюблены, провели все лето вместе. В середине августа он уехал домой, чтобы
подготовиться к колледжу, но перед этим они успели построить планы встреч в ближайшее время.
Прощание было невероятно грустным, со слезами и длинными письмами. Чуть позже у мамы
случилась задержка.
В тот миг все перевернулось, и роман перестал быть просто романом. Или вообще отношениями.
Начался кризис. Ее родители были шокированы, его – напуганы, и общение двух молодых людей,
и без того осложненное расстоянием, стало совершенно запутанным. Звонки, обсуждение
вариантов… Мама не вдавалась в подробности, но основной смысл состоял в том, что никто не
хотел, чтобы она рожала ребенка. Но мама поступила по-своему.
Сначала они с отцом поддерживали связь. Но шли месяцы, ее живот рос, и общение все
сокращалось и сокращалось. Может, так получилось бы, даже если бы меня не было. Может,
именно я послужила тому причиной. Но мама никогда не обвиняла отца в том, что они перестали
быть так же близки, как раньше. «Он был так молод!» - повторяла она, - «Перед ним была жизнь,
полная возможностей! А его семья не одобряла ситуацию». Теперь их разделяли мили и мили, а
из общего осталось лишь то лето. Наверное, все к лучшему, потому что ему было бы сложно
вписаться в мамин мир, где не было ни библиотек, ни лабораторий с исследованиями.
К тому времени, как подошло время мне появляться на свет, отец растворился где-то в том
расстоянии, словно его никогда и не было. Ему прислали копию свидетельства о рождении, но
лишь через полтора месяца он со своими родителями приехал к девушке, которая родила его
ребенка. И это был самый неловкий визит за всю историю встреч.