- Ты опустила извинения в постельную плоскость. Меня такое «прости» не устраивает. А сейчас оделась - и марш в казарму! И если через пятнадцать минут тебя там не будет, посажу на гауптвахту.
- Райхон!
- Время пошло!
…Удостоверившись, что Каяде в казарме, мужчина щедро налил себе бренди и упал в кресло.
- Эта засранка, которая только девственности лишилась, меня ещё соблазнять будет?!
Сейверан, получивший позднее приглашение выпить, с усмешкой наблюдал за другом.
- Что, не получилось?
Дорсен залпом осушил бокал, зажмурившись от горечи, опалившей горло.
- Получилось! До сих пор в штанах тесно, как вспомню те трусики… Вот точно засранка! Как так, так не заставить надеть что-нибудь эдакое: видите ли, то неудобно, то непрактично, то стринги в попу впиваются. А как влипла, так надела и соблазнять пришла!
Сейверан тихо смеялся, наблюдая за раздражённым другом.
- Долго ты её воспитывать будешь? Три дня игнора!.. Аргине тревожится.
- Да не собирался я её игнорировать. Завис на заставе у Крега, а там связь хр..новая, - демон вдруг предвкушающе улыбнулся. - Но теперь-то оторвусь.
…Каяде думала, что сгорит со стыда, вылетая из дома Райхона. В казарме быстро переоделась в практичное бельё и форму. Красный комплект чуть не выбросила, в последний момент передумала, вспомнив, сколько шелетов (ден. единица Междумирья – Прим. авт.) отвалила за него. Мадият умно помалкивала, наблюдая за злой соседкой. Зато Аргине отругала.
- Кая, у тебя голова есть? Ты Мадият послушала? Она гуляет с вашими боевиками – молодыми демонами, у которых гормональный фон шкалит. Конечно, помаши перед ними кружевными трусиками – и они собственное имя забудут. Но с Райхоном такие штучки не прокатят.
- Да я поняла уже. И что мне теперь делать?
- Извинись.
Когда генералу Дорсену доложили, что к нему на приём пришла курсантка Военной академии, он даже не сомневался, кто это. Встретил демоницу с вежливым интересом на лице:
- Ещё одна увольнительная?
- Так точно.
- Я слушаю.
Каяде выдохнула и отчеканила:
- Я хочу принести свои извинения. Я вела себя некорректно и невольно обидела тебя. Этого больше не повториться.
Райхон зло постукивал карандашом по столешнице, разглядывая вытянувшуюся по струнке девушку. Она точно издевается над ним! Демон медленно выдохнул, сцепив пальцы в замок, чтобы справиться с соблазном сжать чью-то тонкую шею. Когда он заговорил, каждое слово сочилось злостью.
- Меня обидела не просто женщина и не просто курсант. Меня обидела моя девушка - Каяде. Вот её извинений я жду. Свободна, курсантка Косваген!
Когда мужчина увидел её задрожавшие губы, едва не вскочил со своего места, чтобы обнять и успокоить, но сдержался. Успокоит, обязательно успокоит… позже. Минута. Две. Он набрал службу безопасности ведомства.
- Охрана? Каяде Косваген уже спустилась?.. Отлично! Задержите её, только аккуратно.
И сам вышел из кабинета. Кая сидела на диванчике в фойе, раздавленная, поникшая, с непривычно худенькими, опавшими плечами. Райхон присел рядом. Демоница тихо призналась:
- Это неприятно и больно почти физически, когда ты выгонял меня вчера из своей квартиры и сегодня из кабинета. Когда смеялся над попытками извиниться.
- Я не смеялся, - мужчина вздохнул. - Малыш, для того чтобы извиниться, не нужно ложиться в мою постель. Потому что, занимаясь с тобой любовью, я хочу думать, что ты жаждешь этого, так же сильно, как и я, а не замаливаешь грехи. И в кабинет ко мне маршировать строевым шагом тоже не нужно…
Она перебила его:
- Рай, я понимаю, что виновата! Но я знаю Лойоша с детства, он столько раз выручал меня, брал мою вину на себя. То, что он страдает, мне не нравится, я переживаю за него, как за брата. Я знаю, всё пройдёт, и он встретит свою любовь и будет счастливым, но сейчас ему плохо. У Лойоша нет твоего опыта, твоей мудрости. Он живёт чувствами. Я хорошо понимаю его, я сама такая же: сначала говорю, потом думаю. Прости!
Мужчина улыбнулся:
- Вот и всё. Несложно, да?
- Сложно, - возразила Каяде. – Словно, я стою голая перед тобой.
Демон согласно кивнул:
- Это и есть настоящее прощение, Кая, а не пустые слова. Чувствуешь разницу?
Она промолчала, оглядываясь по сторонам, машинально цепляясь взглядом за большие окна.
- Я хочу выйти отсюда.
- Хорошо. Не против прогуляться со мной?
Девушка качнула головой, протягивая руку. Райхон поморщился, заметив, как дрожат её пальцы. Когда они вышли на улицу, он сказал:
- Я не знаю, почему так происходит, но чаще всего мы обижаем самых близких и дорогих: родителей, братьев с сёстрами, возлюбленных. Ограничиваемся безликим «прости» и живём дальше. И с каждым днём этих обид с неживыми «прости» всё больше. А я так не хочу. Понимаешь? Я обижу любого, но только не дорогого мне демона, именно потому, что дорожу им. Я могу облить помоями почти каждого, но если это касается друзей, подумаю тысячу раз и, скорее всего, воздержусь, как бы сильно ни злился. И меня бесит, когда мы нянчимся с чужими, незнакомыми демонами, сдерживаемся, улыбаемся им, а срываемся на своих. Какого беса?! Должно быть наоборот! Нужно беречь не чужих, а своих. Кая, а ты моя! И я буду оберегать тебя до последнего вздоха от врагов, от их козней, от завистников… и от собственных вспышек раздражения и злости. Потому что хочу, чтобы, глядя на меня, ты улыбалась, а не вздрагивала, вспоминая, каким гадом я могу быть, а ведь я могу, - Дорсен обхватил демоницу за плечи и заглянул в глаза: - И такого же отношения я жду к себе.