Травница неуверенно кивнула. Сглотнула подошедший к горлу ком, взяла в руку гребень, схватила ножницы, которые ей услужливо протянула Кейра, и направилась к выходу из хаты. Ведьмак подхватил мечи и оселок, направляясь следом.
Когда они оказались на крыльце, Дера громко втянула носом свежий воздух, окончательно прогоняя неприятные ощущения. Эскель сразу же устроился на ступеньке и приспособил рядом оружие.
— Прости, — он уперся локтями в колени и наклонился вперед, рассматривая свои руки. — Я думал о том, чтобы убрать все, что могло бы тебе напомнить о том, что случилось, но решил все же не лезть в твои личные вещи.
— Наоборот, я благодарна тебе, — Дера опустилась на колени за его спиной, положила рядом гребень и ножницы, обхватила его плечи руками и заставила выпрямить спину. — За то, что ты повел себя тактично и уважительно. А теперь замри, я не хочу, чтобы все думали, что у тебя стригущий лишай.
Эскель тихонько хохотнул, уперся ладонями в колени и замер с ровной спиной. Фредерика вооружилась гребнем и провела им по спутанным темным прядям. Нельзя было сказать, что ведьмак сильно заботился о своих волосах, но то, насколько они густые и жесткие, удивляло. Она искренне не понимала, почему у некоторых мужчин шевелюры гораздо красивее женских. Может, все дело как раз в том, что они не усердствуют с уходом? Тем более что от одной мыльнянки и ромашкового отвара на голове не появится плешь. А как распутала все колтуны и аккуратно распрямила пряди, то заметила, что они и впрямь прикрывают шею и уже почти доросли до плеч. Учитывая ремесло, коим промышлял ведьмак, такие «косы» могли ему доставлять немало хлопот. Тем более за длинными волосами нужен уход. А о каком уходе может идти речь, если он и себя моет раз на раз?
Вовремя опомнившись, пока не начала стричь, Дера вскочила на ноги и бросилась в хату. Эскель только кинул недоуменный взгляд из-за плеча, а когда травница вернулась и укрыла его плечи куском ткани, то облегченно вздохнул. Он ведь уже успел подумать, что она там у него страшное что-то нашла, что так переполошилась.
— Коротко стричь? — спросила она, принявшись снова с осторожностью расчесывать его волосы.
Он понял, что ни один цирюльник не корпел над ним с такой щепетильностью и не выглаживал его так. Пусть и был он у них не так часто, но и тех нескольких раз хватало для сравнения. Чаще стриг себя сам в целях экономии и удобства. Ведь хороший мастер за свою работу брал по десять крон, не меньше, так мало того, его еще и найти надо этого самого мастера. Так что зеркальце небольшое есть, а ножницы найти не проблема.
— Как тебе больше нравится, — отозвался он. — Мне лишь бы в глаза не лезли и по шее не болтались.
— Хорошо. Только предупреждаю, изысков от меня не жди.
— Да какие изыски? Не оставишь лысым — уже хорошо. Но я и лысине буду рад. Все равно быстро зарастет, так что не переживай, — хмыкнул ведьмак и прикрыл глаза, наслаждаясь едва ощутимыми прикосновениями девушки.
Она ничего не ответила, только провела гребнем по прядям, прикрывающим шею, увидела, что они и впрямь жутко неровные и, взяв ножницы, осторожно срезала концы. Выровняла еще раз гребнем и срезала снова. Затем взяла двумя пальцами то, что осталось, оттянула и прошлась концом ножниц еще раз, окончательно выравнивая срез.
Конечно, до мастера ей далеко, да и не стригла она еще никого, кроме самой себя, но получалось вроде бы неплохо. Однажды ее этому мудреному, на первый взгляд, делу обучила Алисья. Девушка сама себя стригла и никогда не доверяла свои обожаемые волосы цирюльнику, считая их всех криворукими неумехами. А как Дера поняла, что может сэкономить не только деньги, но и время на поиски хорошего профессионала, то стала обращаться с просьбой о стрижке к своей подруге и по совместительству соседке по комнате. Да и не только Дера обращалась к ней с такого рода просьбами. Многие студенты частенько захаживали к ним. Денег, конечно, много не платили и порой расплачивались чем-то иным: алкоголем, едой, книгами и прочим. А как Алисья подметила, с какой придирчивостью и интересом начинающая алхимичка рассматривает ее за работой, то постепенно принялась раскрывать ей некоторые тонкости. Авось пригодится как-нибудь. Вот и пригодилось. Правда Дера не знала, что будет стричь самого ведьмака, а не только себя любимую.
Когда самые неровные пряди сзади были отрезаны и подровнены, она переместилась вправо и задумчиво рассмотрела волосы, скрывающие всю половину лица. Благо, что из-за своей густоты и жесткости они не вились на концах, а то было бы то еще зрелище. Стало любопытно, существуют ли вообще кучерявые ведьмаки. Закусив нижнюю губу, травница отложила в сторону ножницы и сделала все, как учила Алисья. Если не знаешь, с чего начать, то надобно просто взять и отделить на макушке прядь волос, состричь ее ровным срезом и дальше ровнять все по ней. А потом круг за кругом, понемногу срезая с темечка, спускаться к концам. Так и сделала.
Разделила гребнем волосы и, придерживая пряди двумя пальцами, принялась избавляться от излишков. Сначала срезала все сверху, потом добралась до висков. Тут уже пришлось идти снизу вверх, как и на затылке. Чутка подравняла, сощурившись, присмотрелась, насколько ровные получились пряди, поблагодарила чародейку за остроту ножниц и переместилась влево. Выстригая все и там таким же образом, чтобы это «нечто» худо-бедно походило на сносную стрижку. Затем Дера переместилась вперед. Осмотрела безмятежное лицо ведьмака, заметила, что отделенные ею волосы закрывают почти все до подбородка, и принялась за самое сложное — челку.
Как стричь ее, Алисья не объясняла. Потому пришлось импровизировать, срезая по чуть-чуть, чтобы не хватить лишнего. Разделив волосы на две части, Фредерика приняла решение стричь вначале левую сторону, затем правую. Разделила каждую из частей на два слоя, состригла вначале нижнюю, а уже по ней выровняла верхнюю. Повторила те же манипуляции с правой стороной и поворошила волосы рукой, чтобы посмотреть закрывают ли они лицо. Поняла, что края неровные, будто кто поджег их, и тихонько выругалась под нос. Взяла тогда пальцами концы, прошлась кончиками ножниц по ним, так же, как и делала с основной копной волос, а когда работа была закончена, то отложила свой инструмент в сторону, прошлась немного гребнем, отметила, что голову ведьмаку лучше будет помыть, и удовлетворенно хмыкнула. В целом стрижка была неплохой. Не идеальной, конечно, но для большака и бесконечных предместий сгодится.
Устроившись поудобнее на ступени пониже, между раскинутых в стороны коленей, Дера натянула на кисть рукав рубахи, смахнула оставшиеся волоски с лица Эскеля и осмотрела стрижку еще раз. Мочки ушей теперь были открыты, затылок укороченный, а верхние пряди спадали на лоб и прикрывали чутка уши, но так, чтобы в глаза не лезли. Девушка провела ладонями по щекам ведьмака, обхватила его голову, сомкнув пальцы на затылке. Повернула ее вправо, затем влево, а как хотела отпустить, то ощутила, что ее талию сжали. Осторожно, но с силой, провели пальцами по изгибу, опустились на бедра и огладили их. Дера закусила нижнюю губу и только теперь заметила, как Эскель смотрит на нее из-под опущенных ресниц. Она мазнула большими пальцами по его скулам и сдавленно выдохнула. Отметила про себя, что, оказывается, у него маленькие глаза, но очень густые и длинные ресницы, а еще кустистые, немного грубые по форме, черные брови. Пальцы на ее бедрах сжались, и глубокий голос заставил все нутро содрогнуться.
— Мне нравятся твои бедра, — выдал ведьмак.
Прозвучало как-то нелепо, но с другой стороны — он ведь не соврал ей. Они и впрямь ему нравились тем, что были округлые, плотные, за которые можно ухватиться. У Трисс были не такие. Пусть зад у чародейки был что надо, но излишняя худоба в особо привлекательных частях тела ему не шибко нравилась. Она с особым упрямством и остервенением тряслась над своей фигурой. Постоянно замеряла объем талии, следила, чтобы ягодицы были маленькие и упругие, ведь, по ее мнению, «коровий зад» совсем не привлекателен. Ведьмак и рад был поспорить, но не хотел разрушать созданные ею же мифы. Сам-то он находил «коровий зад» очень даже привлекательным и тайком поглядывал, как обладательницы подобных форм покачивали ими при ходьбе, и представлял, как должно быть приятно чувствовать в руках их упругость. У самой же Деры были именно такие формы, оттого он не всегда мог сдержаться, чтобы не потрогать их. Тем более уж после того, как получил сегодня полноценное разрешение на это.