Напрягая все еще нежелающий работать как положено мозг, ведьмак нахмурился. С остальными тремя тайниками он в состоянии справиться к полудню, не раньше. Это если все пройдет без сучка и задоринки. А значит, к вечеру он вернется в лагерь и можно будет отправляться в сторону фактории. Осталось дело за малым: не отыскать в лесу очередного громадного инсектоида и не вляпаться в перепалку с каким-нибудь чертом или бесом. Мало ли кто тут еще по округе ошивается.
Устало вздохнув, Эскель едва-едва пошевелил пальцами на руках и ногах. В нагретой дневным солнцем воде лежалось очень приятно и хорошо. Потому не лишним будет немного прикорнуть и вместе с тем восстановиться, а после, ночью, двинуться к следующему тайнику. И пусть в темное время суток все твари привыкли активничать и выходить на охоту, ведьмак знал, что такой риск сейчас в состоянии себе позволить. К тому же разве был у него выбор? Он обещал Дере вернуться через два дня, а уже вот пойдет третий. Скоя’таэли — это тебе не опасные инсектоиды или вурдалаки, но извести Фредерику они вполне себе были в состоянии. А зная то, как она любит отчебучить что-то эдакое, то шибко расслабляться нельзя было.
*Вайда красильная — растение, из которого изготавливают синий краситель и которое используют как антибактериальное средство и при лечении инфекций верхних дыхательных путей.
Комментарий к Часть 18. Из одной лишь любви не построишь дом
Бечено
========== Часть 19. Человеку нужен человек ==========
Дера вздрогнула и испуганно распахнув глаза, оперлась на руку, приподнимаясь. Ее взгляд тут же метнулся в сторону двери, подмечая светящиеся от солнечных лучей просветы. Третий день. Девушка рвано выдохнула и впилась пальцами в утоптанную землю. Подумать только, третий день она заперта в этой халупе и без Эскеля. Мысли в голову лезли одна лучше другой, но травница вовремя совладала с ними, окончательно убедив себя в том, что все с ведьмаком хорошо, и он всенепременно явится сегодня и заберет ее. Словно принц на белом коне прискачет и спасет свою прекрасную принцессу из лап чудовищ. Вот только Фредерика не была принцессой, а эльфы внешне мало походили на чудовищ, как и Эскель на принца.
В голове, отчего-то, тут же всплыли воспоминания о береге Понтара. Щеки девушки незамедлительно вспыхнули, а в груди все затрепетало. Она и подумать не могла, что такие диковинные шутки способен вытворять ведьмачий язык, воистину. А если это только половина его умений? От этих похабных мыслей стало до чертиков не по себе. Завалившись на спину, она тут же прижала грязные ладони к щекам и до того крепко зажмурилась, что перед глазами заплясали белесые пятна. Ишь чего удумала. В такой-то ситуации принялась о непотребствах всяких мечтать. Лучше бы подумала о том, чтобы свести совместное проживание со старой стервозной эльфкой к чему-то приемлемому. О доброжелательности, безусловно, и речи не шло, но лучше уж равнодушие, чем открытое противостояние. Вот только до равнодушия этого еще нужно каким-то образом дойти.
В самом деле, Фредерика еще никогда не сталкивались с подобным отношением к себе. Да, иногда ее недолюбливали сокурсницы: обзывали богатейкой, транжирой и сетовали на то, что именно таким путем она и добилась расположения профессоров, а не своей тягой к знаниям. Но Дера не обижалась, ведь доля правды в этом всё же была. В самом деле, одна только ее фамилия говорила академической профессуре о большем, чем полный кошель крон. Вот только она не любила пользоваться этим преимуществом из-за неловкости и стыда. А тут прям какая-то иррациональная ненависть просто потому, что такая как она вообще посмела существовать. Видать единственное, что останавливало спесивую эльфку от чего-то более существенного, чем пощечины, пинки и броски всем что попадется под руку, это — ведьмак. Да и кому захочется урезонивать разбушевавшегося охотника на чудовищ? Еще и посреди лагеря.
Промаявшись еще немного, Дера приняла решение все же попробовать встать с земли и немного походить. Она ведь в сидячем-лежачем положении провела вот уже сколько времени, того и гляди ноги атрофируются. Но подняться оказалось не так просто. Пришлось осторожно, придерживаясь руками за стену, вначале присесть на корточки, затем постепенно выпрямлять тело, придавая тому вертикальное положение. Боги, она будто и вовсе разучилась ходить. Конечности покалывало, колени тряслись, постоянно пытаясь согнуться, а от мыслей о том, чтобы оседлать Стебля, и вовсе становилось дурно. А как только удалось совладать с непослушными ногами, то в глазах потемнело, и тело резко накренило в сторону. Благо, что стена оказалась под рукой. Пришлось изо всех сил цепляться ногтями и пальцами за деревянные доски, собирая как можно больше заноз. Сделав глубокий вдох, Дера привалилась к ним плечом и попыталась успокоиться. А как к горлу подошел неприятный и горький ком, то все встало на свои места. Она ведь совсем не ела и не пила целых двое суток. А о том, чтобы принимать свою микстуру и вовсе не вспоминала. Последняя ее нехитрая трапеза состоялась в тот день, когда их притащили в этот треклятый лагерь нелюдей. И то состояла она лишь из пары глотков воды и нескольких капель лекарства. Так что ожидать какого-то невероятного прилива сил не стоило.
Сдавленно выдохнув, травница, медленно переставляя ноги, двинулась в сторону двери. Ей срочно нужен был глоток свежего воздуха. Два дня без солнечного света только усугубляли ее, и без того, не шибко хорошее состояние. И уже было совершенно плевать на разгневанную такой выходкой эльфку и на командира, который явно не одобрит такого поведения своей пленницы. Да, она чувствовала себя настоящей пленницей здесь. Без кандалов на руках и ногах, без решетки перед глазами, но с характерным чувством страха и депрессией, которая истощила организм и лишала последних сил. Горите все их пресловутые запреты синем пламенем. Дера — человек, а человеку требуется еда, вода, солнечный свет и свежий воздух. Боги, да пусть эти все эльфы творят с ней все, что хотят, но она обязательно выберется наружу, сделает вдох свежего воздуха, а там будь что будет. Но вот так сидеть и послушно ждать, ощущая как силы покидают её с каждым часом все быстрее и быстрее, было просто невыносимо.
Дверь, как назло, поддалась не сразу. Девушка царапнула по ней ногтями раз-другой, словно животное, которое просилось выйти и учащенно задышала.
— Черти… сил совсем нет, — шепнула она и облизнула сухие губы.
Навалившись плечом на злосчастную преграду, она из оставшихся сил толкнула ее несколько раз, а когда та нехотя поддалась, Фредерика вывалилась наружу, обессиленно падая на четвереньки. Пыль сразу же попала в рот и глаза, заставляя зажмуриться. От такого резкого движения в голове все поплыло, и даже появилась тошнота. Только вот рвать было нечем, если только желудочным соком. Краем сознания она понимала, что рядом кто-то есть. Слух улавливал чьи-то шаги и ругань. Вот только звучала она на Всеобщем, а не на Старшей речи. С трудом моргнув, Дера осоловело посмотрела на появившиеся перед носом потертые, но жутко знакомые, сапоги, отмахнулась от потянувшихся к ней рук и неловко повозилась, с трудом переворачиваясь на спину. Она обессиленно упала прямо на землю и сощурилась от света, что больно ударил в глаза. По щекам покатились слезы, но плакать совсем не хотелось. Наверняка, это все от солнечных лучей и обезвоживания. Но дышалось так легко и приятно, что на душе в миг сделалось настолько хорошо, что кожа покрылась мурашками, а волоски на руках встали дыбом.
— Холера! — закричали где-то далеко-далеко. — Гроностай! Какого дьявола вы с ней делали?!
— Ничего мы с ней не делали, vatt’gern, — вмешалась в разговор Мэйв, заставляя Деру поморщиться. — Не ела, истосковалась вся. Что уж взять от непутевой девки?
Сдерживая свои порывы в узде, как привык, ведьмак осторожно присел на корточки рядом с головой Фредерики, удивленно и растерянно глядя в ее хмурое лицо. Она же, с трудом сфокусировавшись на знакомом лице, что нависло над ней и закрыло собой добрую половину неба, сдавленно застонала и подняв руку вверх, обессиленно мазнула по воздуху. Ее кончики пальцев задели свисающие черные сальные пряди, а губы растянулись в глуповатой улыбке.