Домовой лепетнул: «Нет тут связи, захочешь – не свяжешь…Засыпай в облаках муравьём, а в камене – сверчком,На грифоне летай… растворись в двойнике-персонаже,Что ни в сказке сказать, ни черкнуть ненормальным пером».…Вот и сказке конец, если можно назвать это сказкой,И куда эти двое за облаком без багажа?Может, облако это, а может быть, домик с терраской?..Из потрёпанной книжки слезой покатилась душа.
«Уже фонари приукрасили, как сумели, в столице затем…»
Уже фонари приукрасили, как сумели, в столице затем,Что праздник рисует застолье в мозгах. Волхвы, говорят, в ВифлеемОтправились, чтоб чудеса подогреть, напомнить слепым о звезде,А в городе шастает белая Смерть. Ты спросишь: «Не близко?» – «Везде» —Ответит, смеясь, нарастающий смерч. Ну ладно, не смерч, а – пурга,В которой теряется всякая речь. «До смерти четыре шага» —Не рэпер, старуха с косою поёт. Тут фанов не сыщешь с огнём,С билборда глядит альпачиновский чёрт, а в башне Других астрономПоддал и забыл, что смотреть на Восток положено даже в метельВседневно-всенощно, проснись-ка, дружок, открой запредельную дверь,Иначе волхвы позабудут, зачем куда-то идти в холода,И рухнет на голову всем Вифлеем, и дьяволом станет звезда.
Стихотворение с зелёными оттенками
Луна светильником зелёным,Как было сказано, взошла.В окне космическим перрономЗависло небо. ХутораЗвездинок тянутся над мутнойРекой. Река разбила лёд.Зелёный чай шанхайно-чудныйВтекает в рот.
В широколиственное хакиЛеса обтянуты. В лесахСтоит в фисташковой рубахе —Урод? Шишимора? Монах?И держит в твёрдом клюве майнаОт жизни с музами ключи,Авантюрином пахнет тайна —Ты знал? Молчи.
И в черепахово-зелёномВздыхает чайник, словно быОн согревает обертоном,Как передатчик не судьбы,Но части фатума, в которомСкорее бред, чем парадиз.Не устрашай посулом голым,Взгляни, сервиз
Мерцает яшмово-зелёным,Ты знаешь этот редкий цвет?Я расскажу не полусонным,А тем, которых больше нет…О том, что я, как этот чайник,Вдохну, а выдохну – у них,Там перевозкой правит частник —Хароныч-фрик.
Девушка в синем
Сеанс зимы. В кинотеатрах – мрак.Над крышей ангел держит ветхий флаг.Затишье: ни «вампиров», ни знакомых.Небедные отправились на ЮгНа вкус проверить солнечных подруг,В прозрачных отразиться водоёмах.
Снег голубой, молочный вышел весь.Раздулся воздух. Глянцевая смесьЗаката растекается над лесом,В котором макабрических зверейНе более чем в небе журавлей…Сгущённый мрак карминное порезал.
Ты здесь любил, поскольку молод был,Ходил кругами, и крутил винил,И забывался полудетским смехом,Когда она ловила облака,Сухою выходила из греха…В сапфировый, подобно туарегам,
Закутывалась… С огненной водойДружила ночь: в бутылке дорогойК утру не оставалось даже капли:Не Капри тут, а – фокусник Восток,На фоне сопок госпиталь и морг,Музей, где есть скелет японской цапли.
Кто третьим был, теперь неважно, но —Закончилось сердешное киноВ местах, где посейчас узкоколейка.…Зачем и как вишнёвый срублен сад? —Понять нельзя. Закрыл писатель сайт,А у любви накрылась батарейка.
Сказка
Молоко звериное глотаетЗмей Горыныч, обещает – жесть.Дымчатая темень нарастает,Снег летит, как запределья весть…Старый рыцарь зажигает факел,Думает, что монстра победил.Змей смеётся – это доппельгангерВоину сраженье уступил.В шесть голов кошмарил он героя,Шесть хвостов до неба распускал,Шерсть топырил, ликантропом воя,Брал на понт, как здешний неформал.Пропадал с радаров битвы, сноваВыпускал смарагдовый огонь.Было то кроваво, то свинцово,И казалось облако с ладонь…Ширилось светило Самаэля,В Пятом Небе знающего толк,На болотах выросла химера:Хвост гадюки, туловищем волк.
Снег слетал с катушек в пользу драки,Бились в эпилепсии ветра.Скалились в лесу мутанты-самки,И крестились рядом хутора.Головой качал над ними ангел,Схватка завершилась наконец,Проиграл не Змей, а – доппельгангер, —Клон, двойник, придумщик и гордец.…Настоящий едет в «Мерседесе»,Пролетает в бизнес-джете над…Прячет клад в заговорённом месте,В кладе яйца: в чёрных яйцах фарт.