От штрафного броска и от сына полка,от мичуринских слез, от наркомовских дочек,от ЧК, от УК, ЦСКА, РККА,от путевки в Артек, от халата в цветочек.
От чужих протеже на крутом вираже,от селедки в борще, от соседки-кретинки,от езды на еже и от феи Драже,от Вивальди, Гуно, Доницетти и Глинки.
От защиты Руси от коварства Оси,от запрета на внос, от запрета на вынос,от цены на джерси и посадку в такси,от чего-нибудь, словом, скорее спаси нас.
…Отзвучал патефон и застыла игла,разошлись господа и откланялись дамы,по Коциту ладья дураков уплыла,увозя реквизит неудавшейся драмы.
Отпуская ковригу по мертвым водам,съела мякиш эпоха и бросила корки,утонула в забытом портвейне «Агдам»и послала империю на три семерки.
Никуда не поспел пресловутый пострел.Износились кальсоны. Истлела рубашка.Заколочен лабаз. И шалман прогорел.И разбрелся конвой. И закрыта шарашка.
«Возьми да и нарушь условия игры…»
Памяти О.А.М.
Возьми да и нарушь условия игры:Обиженный простит: так что ж, просить прощенья?Полкружки теплоты, восьмушка просфорыИ полведра воды – всё таинство крещенья.
Да, лучше б на миру, – но, в общем, наплевать,Какие там пойдут суды и перетолки,Не время тосковать, не время торговать,А время – собирать последние осколки.
Улыбкою ответь на каверзный вопрос,Скажи, мол, тороплюсь, мол, бьют копытом кони.Загадок больше нет. Отбит у сфинкса нос.История мидян ясна, как на ладони.
Она-то позади, да темень впереди,И ни зарубки нет, ни лодки, ни причала.Так, не спеша, плетись: куда-нибудь приди,Где можно кол забить, забывши про мочало.
Не бойся вновь уйти в земной круговорот.Как сердцу не саднить, коль в нём навеки рана?Трудись и не ропщи, вот так и жизнь пройдёт:Привычнее, чем смерть – но лучше, чем нирвана.
«Тень креста завращалась, прозрачная, словно слюда…»
Памяти А (ркадия) С (тругацкого)
Братья завещали развеять свой прах…
Тень креста завращалась, прозрачная, словно слюда,стала храмом летающим белая тень вертолета.Это правильно: пылью соленой уходишь туда,где в небесных морях ждет тебя генерал Фудзимото.
Но якшаться с покойником нынче тебе не с руки,генералу положено гнить в самурайской могиле,а тебе – вспоминать, как под Нарвой, заслышав рожки,восставали в крестах те, кого отродясь не крестили.
Видишь, вышние рати идут на последний удар,размышлять ни к чему, полумеры не стоят усилий.У пролива скорбит умирающий град Арканар,что героям опять не хватает албанских фамилий.
Вековая традиция наша – кто смел, тот и съел,океан Айвазовского мутен, хотя и неистов.Никакого прогрессорства, это печальный уделполоумных актеров, отчаянных униформистов.
Не нашлось тебе места в грядущих бездарных мирах,но едва ли ты станешь томиться у берега Леты.Никакого надгробия, ибо развеялся прахнад Москвою-рекой, над холмами зеленой планеты.
Война всех против всех. 1918
Ядовитые газы германской войны.Дирижабли, прививки, котлы, суррогаты.Как мы были в те годы бездарно бедны!Как мы были в те годы бездарно богаты!
То цилиндр, то берет, то картуз, то чалма,и ходили б часы, только сломаны стрелки.Эту кашу Европа варила сама,и она же в итоге оближет тарелки.
Если жалко алмаза – сойдет и корунд.Если жалко ведра – так сойдет и бутылка.Первой скрипкою будет какой-нибудь Бунд,и дуэтом подхватит какая-то «Спилка».
То ли хлор, то ли, может, уже и зарин.Миномет на земле, а в руке парабеллум.Аспирин, сахарин, маргарин, стеарини пространства, где черное видится белым.
А еще есть Верден, а еще Осовец,и плевать на эстонца, чухонца, бретонца,а еще есть начало и, значит, конец —все двенадцать сражений за речку Изонцо.
А еще ледяное дыханье чумы,а помимо того – начинает казатьсячто на свете и нет ничего кроме тьмы,комбижира, кирзы и другого эрзаца.
И ефрейтор орет то «ложись!», то «огонь!»и желает командовать каждая шавка,и повсюду Лувен, и повсюду Сморгонь,и не жизнь, а одна пищевая добавка.
И кончается год, а за ним и второй,а на третий и вовсе отчаянно плохо,а Россия обходится черной махрой,а Германия жрет колбасу из гороха.