Я решительно отказался.
— Молодец! — одобрил поэт, резко выдохнул из себя воздух, и, судорожно передернув плечами, с безобразно перекошенным лицом опустошил стакан. Потом понюхал зачем-то дверную ручку и разгладил глаза:
— Я перед телекамерой после двух литров стихи читал и ни разу не сбился! Даже диктор меня похвалил! — Он поднес пустой стакан к губам: — Допустим, это микрофон! — Лысый бард закрыл глаза:
— Ну как?
— Бас тебя выв-вы-р-учает! — похвалил Бибиков.
Козырной налил и опорожнил еще один стакан.
— Хватит! Ты леч-чи-ч-ился…
— Что было, то было, как в песне… Только грош цена их лечению! Главная таблетка — собственная голова! — И ко мне: — Стихи пишешь?
— Что вы! — испугался я.
— Хвалю! Дай я тебя за это… — Он подошел ко мне, крутнул цепкими пальцами пуговицу на моей куртке, оторвав ее с мясом, положил руки мне на плечи, привстав на носки, потом ткнулся мокрым ртом в мою грудь и заплакал. Тут же отцепился от меня, подобрал ладонью слезы и заключил:
— Ты орел, ппаря!.. Властвуешь тут в своем масштабе… А что? Завклубом — высокий титул! Ппр-освещение масс!.. О-о-о! Что может быть достойней и выше?.. Но стихи не пиши! Пропадешь…
К вечеру в клубе яблоку негде было упасть! Всем хотелось увидеть и послушать живого поэта.
— Начинай! — орали из зала и аплодировали.
Я пошел за виновником торжества. Бибикова в гримировке не оказалось, да и в клубе не было видно. Козырной пригорюнился за столом и разговаривал сам с собой:
— Подлец!.. Привезти в гущу масс и оставить одного в душной камере?! Каково!..
— Пора начинать, Агафон Игоревич!
— А до трибуны далеко? — осведомился поэт, не проявив ни капелюжечки интереса к моему сообщению.
— Метров шесть…
Козырной выпрямился, в сладкой дремоте зажмурив глаза и запрокинув голову, прошептал:
Потом вытянул руки по швам и пошел чеканным шагом к трибуне по одной доске пола, гордо вскинув лысину. Под бешеные аплодисменты он повернулся через правое плечо, подошел к трибуне и низко уронил голову. Зал замер. Было слышно, как кто-то лускал семечки. Прошла минута. Вторая. Третья… Зал молчал, а лысина поэта не поднималась… Стоя за кулисой рядом с трибуной, я услышал ровное посапывание поэта. Он засыпал — сомнений быть не могло!.. Перепуганный, я незаметно ткнул кулаком в спину задремавшую знаменитость — лысина вскинулась, и зрители узрели наконец лик поэта. Он поднял руку и крикнул в мертвое безмолвие зала:
— Ти-и-хо!
Громовой гогот заколыхал кулисы, и мне, выйдя на середину сцены, пришлось долго успокаивать слушателей…
Когда снова наступила тишина, Козырной вздохнул, прочитал первую строку первого куплета первого стихотворения своего сборника и — выдохнул последнюю строку последнего стихотворения сборника.
Зато после этого поэт так устал, что наотрез отказался давать автографы на своей книжице…
Я отвел его к себе домой, уложил спать и пошел с… Диной к Сухоречке. Я должен сказать, что после того, как уехал Алешка, мы теперь каждый день по вечерам ходили вместе. Иногда я провожал ее домой, но чаще всего мы уходили к Сухоречке, бродили там до ночи и говорили о разных разностях или молчали вовсе. И не было у меня слов тех, что собирался сказать, что выносил в сердце — самых простых и… самых трудных слов…
У нашей заветной вербы Дина остановилась и сказала:
— Знаешь, у Козырного слышится большой талант! Глубина мысли…
— Может, и так… Мне трудно судить…
— Ой, кто это?! — Дина невольно прильнула ко мне.
Это был Васька Жулик. Он первым шагнул к нам из кустов.
— Не бойтесь, я к вам по делу… Хотел в клубе поговорить, да…
— Выкладывайся.
— Скажи, кто его сюда накликал — стихотворца?
— Бибиков из райсоюза, помнишь? Магазин твой открывал…
— Помню… Понимаешь, какое дело… План товарный у меня горит! Ворохов грозится зарплату не отдать, а я… Голомазу червонец задолжал. Но спасибо стихотворцу — выручил! Все его сорок девять книженций, как хмылом взяло, на автографы!.. Мне бы теперь книжки про опыты на тракторах и комбайнах загнать и — гуляй, Василий Иваныч!
— Ну и загоняй! Дело хозяйское…
— Эх, Григорьич! Да кто ж их купит?.. Вот ежели б ты Бобикову этому сказал, чтоб он писателев энтих, что про опыты свои пишут на комбайнах и тракторах, пригласил! У нас-то этот опыт лет пять назад испробовали, а книжки только поступили…