Вот уже и Побережский вернулся на место. Как бы стараясь оттянуть счастливую минуту, он полюбовался коробочкой, затем достал орден Ленина и привинтил его над тремя другими орденами.
Дошел черед до Швецова. Стоя перед Петровским, он улыбнулся ему и встретил ответную улыбку.
Григорий Иванович тронул свою бородку и взял со стола красную коробочку. Чуть помедлив, он окинул взглядом крупную фигуру Швецова и, вновь улыбнувшись, сам достал орден.
Смутившись, Аркадий Дмитриевич подался к Петровскому, отогнул отворот пиджака. Несколькими ловкими движениями Григорий Иванович прикрепил орден и, чуть откинув голову, словно глядя на свою работу, зааплодировал вконец растерявшемуся Швецову.
Когда церемония вручения наград была окончена, Петровский строго посмотрел в зал. Все смолкли, приготовившись слушать речь первого заместителя «всесоюзного старосты».
Назавтра в газетных отчетах можно было прочесть такие строки: «Григорий Иванович Петровский особо отметил заслуги конструкторов, в том числе главного конструктора завода Аркадия Дмитриевича Швецова».
Обед в ресторане гостиницы «Москва» подходил к концу, когда Побережский, оглядев своих товарищей, загадочно сказал:
— Всем побриться, привести себя в полный порядок, потому что…
На него навалились:
— Какие еще секреты?
— Ну зачем томить душу?
Выстрелив хлебным шариком себе в ладонь, Побережский торжественно заключил:
— Потому что сегодня нас примет товарищ Орджоникидзе.
Через полчаса Аркадий Дмитриевич сидел в кресле у старого гостиничного парикмахера. Закрывая плечи клиента салфеткой, старик покосился на орден и внимательно посмотрел Аркадию Дмитриевичу в глаза.
Несколько секунд лицо парикмахера не оставляла мучительная гримаса. Можно было подумать, что клиент напомнил ему кого-то, а кого — не приходило на память.
— Вы меня, конечно, извините, но вы случайно не с Садово-Триумфальной?
Аркадий Дмитриевич удивленно поднял брови:
— В каком, собственно, смысле?
Не прекращая своей работы, старик объяснил:
— Я имею в виду в смысле Реалистического театра.
Невозможно было не улыбнуться.
— Нет, нет, — поспешно заговорил старик, — контрамарки мне не нужны. Настоящий мужской мастер, слава богу, в состоянии заработать не только на хлеб. Но будь я проклят, если не вы в прошлом году раскланивались публике на премьере «Аристократов». И значит, вы — Охлопков.
Отшутиться — значило бы обидеть старика, и Аркадий Дмитриевич переменил тон:
— Уверяю вас, вы ошиблись. Я не режиссер. Я инженер.
Старик был явно разочарован.
— Очень может быть, — согласился он. — Но клянусь своим здоровьем, что сходство у вас поразительное.
Отлично выбритый, в хорошем черном костюме, с орденом, Аркадий Дмитриевич выглядел превосходно. В таком виде он и вошел в кабинет Орджоникидзе в старом особняке на площади Ногина.
Товарищ Серго встретил пермских моторостроителей как добрых знакомых. Выйдя из-за стола, он с каждым поздоровался за руку и гостеприимным жестом пригласил сесть. Потом и сам вернулся за стол, в кресло с высокой деревянной спинкой. Из отдаления ему было видно всех разом. Опершись на подлокотник, он обвел глазами гостей, довольно оглядел их новенькие награды, которые сверкающим пунктиром повисли над его столом.
О чем думал в эти мгновения нарком? Возможно, ему вспомнилось лето 1934 года, приезд в Пермь, на завод. Всегда уверенный в себе Побережский показался тогда чуть растерянным. Завершался монтаж, и тысячи нехваток выбили его из колеи. Он ждал от наркома участливого слова, а получил суровую взбучку. Иначе было нельзя. У людей такого склада, как Побережский, как бы два запаса энергии, но они сами того не знают. Вымотавшись, такие люди способны опустить руки на пороге второго, резервного запаса. Тут главное — помочь им переступить через порог, а для этого нужен подходящий импульс. Вот и пришлось выбирать между слюнявыми сочувствиями и суровой прямотой.
Теперь совершенно очевидно, что осечки не случилось. Вот они сидят, директор со своей гвардией, — любо на них смотреть. Крепкие, полные сил, не знающие сомнений.
На последнем пленуме совета при наркоме Серго говорил, что нужно овладевать техникой так, как это делает Побережский со своим коллективом. На совете были директора индустриальных гигантов страны — бесстрашные бойцы, партийцы до мозга костей, орлы. Возможно, кого-то из них и кольнули слова наркома. Но факт остается фактом: в Перми сотворили чудо. Там признают одну меру — досрочно. Завод пустили досрочно, авиационный мотор освоили досрочно, а сейчас поговаривают уже о том, чтобы досрочно освоить проектную мощность производства.