Телефонистка добилась-таки своего. На линии стало тихо.
— Главный конструктор товарищ Швецов? У телефона главный конструктор товарищ Поликарпов. Говорите, пожалуйста.
— Аркадий Дмитриевич, здравствуйте!
— Здравствуйте, Николай Николаевич!
Эти сдержанные слова означали нечто большее, нежели обыкновенное приветствие. При встрече они бы непременно сопровождали дружеское пожатие рук. Так бывало всегда, когда приходилось свидеться. Но встречи удавались редко.
Швецов и Поликарпов впервые встретились в середине двадцатых годов. Аркадий Дмитриевич жил в ту пору в Москве и уже несколько лет работал на авиационном заводе «Мотор». Положение главного инженера не изменило его привычку жить незаметно. В авиационных кругах он вращался по надобности, а не моды ради, избегал шумных пирушек с летчиками — фаворитами сезона, не терпел тех, кто исповедовал веру в удачный случай.
Он знал, что его считают нелюдимом, но отнюдь не тяготился этим. Наоборот, радовался. Скольких толковых инженеров загубило их неумение управлять собою! Они искренне верили, что все успеют, и просчитались. Он же панически этого боялся.
Жизнь вознаградила Швецова за его добровольное затворничество. Он, никому не известный конструктор, по существу дебютант, принял участие в конкурсе на лучший двигатель для учебного самолета и вышел победителем. Стосильный М-11, решенный в виде пятицилиндровой звезды воздушного охлаждения, принес своему создателю широкую известность. Этому мотору суждено было стать первым серийным авиадвигателем отечественного производства.
Конструктору выплатили конкурсную премию. В Госавиатресте в торжественной обстановке ему вручили золотые часы с многозначительной гравировкой: «Первому конструктору первого советского авиамотора тов. Швецову». Но, может быть, самым значительным было то, что Поликарпов присмотрел новорожденный двигатель для своего тоже только что созданного учебного самолета.
Морозным январским утром 1928 года служители ангара Центрального аэродрома выкатили на линейку новенький У-2 пред грозные очи испытателя Громова.
Летчик глядел хмуро, был неразговорчив. Накануне он испытывал новый истребитель и вынужденно покинул машину в воздухе. Ему впервые пришлось воспользоваться парашютом. Прыжок оказался не совсем удачным: было ветрено, парашют занесло в сторону. Шелковый купол накрыл вершину березы, и Громов повредил ногу. Впрочем, это не помешало ему наутро явиться на новые испытания.
Поликарпов и Швецов были уже на месте в ожидании начала полета. Они, конечно, волновались, но каждый по-своему. Аркадий Дмитриевич отвлекал себя тем, что в уме прикидывал дальность знаменитого громовского рейса на самолете АНТ-3 — «Пролетарий» по европейским столицам. «Москва — Кенигсберг — Берлин — Париж — Рим — Вена — Прага — Варшава — Москва», — нашептывал Швецов, стараясь забыть о том, что сейчас его двигатель попадет в руки знаменитого Михаила Громова.
Поликарпов же ни на минуту не отходил от летчика. Торопясь, он горячо объяснял Громову, всматривался ему в глаза и в точности повторял их выражение, словно боясь ненароком позволить себе лишнее — улыбку или легкомысленный взгляд. Все же он не выдержал и засмеялся, давая себе разрядку:
— Двигателек-то каков, а? Перечесть бы его на собачьи силы!
Аэродромная обслуга услыхала и подхватила эту шутку, а Громов промолчал. Техник уже готовился провернуть винт, пора было забираться в кабину самолета.
Когда через несколько минут У-2 поднялся ввысь, оба конструктора, забыв обо всем на свете, неотрывно смотрели в синее небо. Парившая там серебристая птичка была их общей судьбой.
Через несколько лет Аркадий Дмитриевич чуть не лишился дара речи, когда вдруг узнал, что Поликарпов обвинен во вредительстве и осужден на немалый срок. Швецов только что возвратился из длительной командировки в Америку и, поотстав от московской жизни, решил справиться о новостях. Ему сообщили как новость номер один, что «достопочтенный Николай Николаевич пребывает в Менжинке на тюрположении». Без кавычек это означало: Поликарпов находится на тюремном положении и работает на авиационном заводе имени Менжинского. «В ЦКБ от ГПУ», — ехидничали болтуны.
Однако конструкторский талант Поликарпова не угасал. Николай Николаевич спроектировал несколько великолепных истребителей, первый из которых — одноместный биплан с отличной аэродинамикой — вскоре испытали в полете. На нем стоял двигатель М-22, который серийно выпускали на «Моторе», и главный инженер и конструктор Швецов радовался, что все обошлось очень удачно. А Поликарпов после первых же полетов своего истребителя был освобожден, о чем без промедления оповестили газеты.