У Аркадия Дмитриевича только что закончилось совещание. Оно прошло бурно. Кто-то из технологов обвинил технического директора в том, что он больше главный конструктор, что интересы КБ для него выше всего прочего. Аргумент был не очень значительный, но технолог оказался человеком эмоциональным, и его речь возымела действие. Все, кто находился в кабинете, притихли, ожидая бури.
На какое-то мгновение Аркадию Дмитриевичу показалось, что его судья решил произвести впечатление, потому и отважился на дерзость. «Хотя, почему дерзость? — Швецов тут же пресек эту мысль. — Он технолог и отстаивает свои интересы. Вполне логично. Истина прорывается наружу, только и всего».
Бури не последовало. Справившись с волнением, Аркадий Дмитриевич ответил:
— Не стану отрицать. Это так.
Никто не предполагал, что главный завершит разговор таким образом. Совещание продолжалось обычным порядком, и даже прямолинейный технолог и тот помягчел. Он то и дело называл Швецова по имени и отчеству, подкреплял свои суждения, опираясь на его авторитет, и исподволь ловил взгляд главного, стараясь прочитать в нем прощение.
Оставшись один, Аркадий Дмитриевич захотел отвлечься от неприятного воспоминания и взял свежие иностранные технические бюллетени. Он свободно читал по-французски, вполне успешно справлялся с английским и немецким. Это был не просто интерес культурного человека. Преобладала потребность инженера, конструктора знать, что происходит в мире техники. Он и сотрудников своих настойчиво приучал к иностранной периодике.
На этот раз знакомство с журнальными новинками не состоялось. Никак не удавалось сосредоточиться. Вспышка технолога дала ход мысли, которая зрела уже несколько месяцев, и эта мысль целиком завладела Швецовым.
Надо полностью переключаться на работу в КБ. Занимать два кресла — это значит не сидеть ни в одном. Дело даже не в упреках, хотя они и жестоки. Налицо бессмысленность этакой двукресельности. Ведь никому не придет в голову заставить, скажем, писателя собственноручно печатать свои книги. Это было бы смешно и глупо. Разумеется, в исключительных обстоятельствах возможно всякое, но не всякие обстоятельства надо считать исключительными. В самые первые годы после пуска завода, видимо, имело смысл сосредоточить все инженерные службы в одних руках. Но сейчас-то к чему? Завод достаточно крепко стоит на ногах, все больше приходит инженеров — времена изменились.
Прав, черт возьми, этот технолог. Хорошо видит. Умница…
— О ком такие лестные отзывы?
Аркадий Дмитриевич, видно, адресовал свой комплимент технологу вслух, не то откуда бы такой вопрос у Гусарова. Его фраза отвела Швецова от окна кабинета, они поздоровались и сели друг против друга.
Секретарь обкома сразу заговорил о деле. В ЦК есть мнение провести совещание ведущих конструкторов авиапрома. Всех — и самолетчиков и мотористов. Ему придается важное значение, поскольку есть намерение именно с этого начать подъем отрасли. Совершенно очевидно, что побудительной причиной явились итоги действий нашей авиации в Испании. Разговор, следовательно, пойдет о создании новейшей техники.
Гусаров словно излагал заранее подготовленные тезисы. Он был краток, не вдавался в комментарии.
— И когда? — спросил Аркадий Дмитриевич.
— Надо срочно подготовиться и ждать вызова, — ответил Гусаров. — Скорее всего, в самом начале нового года.
Этот разговор состоялся в двадцатых числах декабря.
Аркадий Дмитриевич имел все основания полагаться на свою память. Она у него была удивительная.
Своему сотруднику он говорил:
— Мне срочно нужен английский журнал «Машиностроение». За прошлый год. Там есть статья об усовершенствовании кокильного литья. Кое-что хотелось бы посмотреть.
— Какая обложка?
— Синяя. Страница, помнится, двадцать шестая.
Когда приносили журнал, статья оказывалась именно на этой странице.
Да что там прошлогодний журнал! Аркадий Дмитриевич отчетливо помнил алгебраическую задачу, которую ему предложили на выпускных экзаменах в реальном училище. Тридцать лет назад!
Однажды, приехав с шефской миссией в Пермский моторостроительный техникум, который, кстати, помещался в здании реалки, он разговорился с преподавателями физики и математики, поинтересовался учебными пособиями. Ему показалось, что эти пособия несут печать школярства, хотя и предназначены для людей, которым нужна основательная математическая подготовка.