«Нет, теперь уже нельзя возвращаться», - думала она. – «Нет. Иначе… иначе как я взгляну им в глаза? Как я в собственные глаза посмотрю? Ну, делай же шаг, не медли!»
И она сделала очередной шаг невероятно тяжёлой, затёкшей ногой.
Тут нога Лии сорвалась, она закричала и соскользнула вниз… И – обнаружила себя в чьих-то горячих руках, сильных и надёжных.
- Крепись, Лия! – шепнул в ухо знакомый голос. – Всё хорошо. Сейчас мы начнём спускаться. Если ты устала, можешь опираться на меня. Я выдержу.
Лие захотелось тут же, немедленно разжать онемевшие пальцы и положиться на пастуха. Но нет. Она знала, что спуск всегда труднее подъёма.
И правда, первые же шаги доказали, что это так. Ноги не желали слушаться. Они цеплялись за трос и друг за друга, будто ватные. Если бы не поддержка Виктора, Лия бы заплакала. Ведь она не была ни экстремалом, ни цирковым канатоходцем, а всего лишь маленькой и обманутой женщиной. Очень упрямой женщиной.
- Начинай спускаться. Переставляй ноги, - хрипло повторял Виктор. – Не бойся. Будь спокойней. Спокойней…
Его широкие ладони накрывали её руки и командовали, когда их отрывать и за какую перекладину браться, диктуя ритм. В какой-то момент Лия и впрямь успокоилась. От Виктора исходили тёплые, умиротворяющие волны любви и силы. Ноги почти обрели прежнюю энергию. Они шагали слаженно, словно пара сиамских близнецов с одним туловищем, двумя головами и четырьмя ногами.
И вдруг Дерево дрогнуло и протяжно вздохнуло, Лия слышала это так явственно и чётко! Резкий порыв ветра хлестнул лестницу, и она ухнула прочь от ствола. Лие показалось, что она кувырком летит прочь с ненадёжного пятачка. Вместе с пастухом. Она закричала, широко распахнула глаза – и впустила в себя головокружение. Калейдоскоп ветвей и листьев, травы и холмов, облаков и неба вперемежку с голубоватыми далями подхватил её в свой водоворот, она обмякла и потеряла сознание…
Очнулась она, мокрая от пота и бледная до синевы, только тогда, когда земля, надёжная, устойчивая земля оказалась в двух метрах от кончиков её спортивных туфель… Вновь уцепившись дрожащими руками за трос, она позволила Виктору помочь ей спрыгнуть с лестницы, но на ногах не удержалась – и они вместе рухнули под ноги ошалевшим наблюдателям. Потом Лия перевернулась, и её вырвало. Виктор вскочил и собрался её поднять, но Михаил со свежими силами и бешенством, рискуя задеть жену, отбросил его в сторону: - Куда опять руки распускаешь? Кто тебя просил влезать не в своё дело?
- Я спасал твою жену, подонок! – с тихой ненавистью ответил Виктор, и получил ещё одни удар ногой. Михаил рассвирепел не на шутку, и Стасу стоило усилий оттащить его.
- Успокойся, наконец! – прошипел Стас. – Здесь нельзя… Забыл?
- Пусти! – дёрнулся Михаил. – Я в порядке! – И он криво ухмыльнулся.
- Что с тобою, Киса? – фальшиво пропел он. – Устала? Покорять высоту непросто. Идём к машине, я отвезу тебя домой, отдохнёшь в мягкой постельке, музыку послушаешь… Ну? – и он протянул к ней руки, осторожно делая шаг, другой… - А фотоаппарат тебе только мешался. Надо было снять. Вдруг бы он свалился? И разбилась бы твоя игрушка…
Лия на четвереньках отползла в сторону: - Не подходи!
- Кисонька, ну иди же ко мне, иди, я тебя согрею, моя героиня! – Он наклонился, было, к ней, но Лия вдруг подалась назад, привстала, размахнулась и со всей силы, какая ещё осталась, ударила его по щеке. Михаил покачнулся.
- Ты… ч…что? С ум-ма с-сошла? З-за ч-что?
- За всё! – хрипло проговорила она.
- Ты идёшь домой? Последний раз спрашиваю!
- Нет!
- Может, хоть фотоаппарат отдашь?
Лия вскочила, стащила ненавистный фотоаппарат и с силой швырнула в мужа. Тот смачно шлёпнулся прямо в его растопыренные руки. А Лия бросилась бежать к спуску в карьер – откуда силы взялись! Она бежала, спотыкаясь, рыдая, кашляя и размазывая слёзы по лицу, а следом бежал Виктор.
- Ты что стоишь, идиот? – Стас дёрнул Михаила за плечо. – Беги, или потеряешь совсем. Может, мне побежать?
Михаил лишь тихо усмехнулся: - Стоп. Я за женщинами не бегаю.
- Так она же… попадётся!
- Не попадётся. Пока ещё. Ничего страшного. Киса поплачет – и вернётся. Никуда не денется. Ей идти некуда. Будет наука. Я накажу её и увезу. А с пастухом я ещё поговорю.