А что было раньше, до встречи с русскими войсками? Англичанину Кейту, перешедшему с русской службы на службу прусскую, Фридрих говорил: «Москвитяне суть дикие орды, они никак не могут сопротивляться благоустроенным войскам». Сын туманных островов отвечал туманно: «Вы, ваше величество, вероятно, будете иметь случай покороче узнать этих дикарей». И позже королю пришлось с огорчением и уважением признаться: «Легче сих людей побить, нежели победить…»
Русские вошли в Берлин, взяли контрибуцию, взяли городские ключи, разрушили пороховые фабрики и оружейные заводы и покинули столицу Пруссии. За время Семилетней войны Фридрих не выиграл у русских ни одного сражения. Такова, к сожалению, история, таковы, к сожалению, факты, черт побери. История, возможно, не знала бы Фридриха Великого, а помнила бы лишь незадачливого Фридриха Второго, если б судьба не повернулась к нему лицом: скончалась русская императрица Елизавета. Ее преемник Петр III немедленно прекратил все военные действия против Фридриха, которого обожал.
Но кто из нынешних немцев знает, помнит о поражениях Фридриха? Единицы. Для остальных он есть и будет Великим. Как для французов — Наполеон. Хотя и он колоссально колочен русскими, от 600-тысячного войска вторжения уцелело лишь 50 тысяч. Как для шведов — Карл XII. О Полтавской битве вспоминают только русские.
Пусть вспоминают. Это тешит их самолюбие. Для немцев Фридрих II — Великий, его никто никогда не побеждал. Никто! Никогда! Об этом позаботится он, Йозеф Геббельс.
Но… гром и молния, что за наваждение! Вновь и вновь лезет в уши вкрадчиво-почтительный голос художника, перед глазами — вновь растерянный, осунувшийся Браухич, по нервам — опять и опять гневный крик фюрера. Неужто на самом деле ошиблись, вторгшись в Россию? Но кто-то должен разгромить большевиков, остановить коммунистическую заразу? Должен. Обязан! Это сделают немцы. Сделают! Они верят в звезду своего фюрера. Как верят в нее все люди дела — промышленники, финансисты, крупные собственники. Не только Германии. И напрямую, и окольными путями помогают ей и англичане, и американцы, и… Легче перечислить тех, кто не помогает. В великую миссию обновленной германии верил даже последний немецкий кайзер, недавно скончавшийся в эмиграции. Настолько верил, что запретил своему сыну претендовать на германский престол. Миссия та — уничтожение коммунистической России. Она будет уничтожена. Будет!
Геббельс саркастически, так, как только он умел, усмехнулся. «Даже издыхая, медведь может нанести тяжкую рану. Но воскреснуть ему все же не дано. Клянусь бородой Фридриха Барбароссы и мечом Фридриха Великого!.. Я начну перестраивать свою пропаганду, но главная суть ее останется прежней: немцы — высшая нация, немцы — народ без пространства… Я это внушу немцам. Я это сумею. Когда нации льстят, она теряет здравый рассудок. И дурак-обыватель охотно становится жертвой для пулеметов и пушек…»
Страх отступил. Настроение поднялось. Он придвинул дневник, перо побежало по листу:
«Фюрер приказал готовить новое наступление на Москву. Оно будет последним, заявил фюрер… Я начинаю перестраивать нашу пропаганду. Она будет еще более действенной и энергичной. Я приказываю начать съемки фильма о Фридрихе Великом. Он с малыми силами побеждал всех своих многочисленных врагов. Император — воин, аскет, поэт, философ. Воодушевляющий пример…
Мне звонят: главкома Браухича хватил жесточайший сердечный припадок. Жаль, он любит шутку и острое словцо, свойство, немыслимое для офицера старой школы. Но сейчас — не до шуток! Благослови бог наше оружие!..»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
По ночам за поселком выли волки. Говорили, что их стало больше, чем в прошлом году, но они в эту осень не беспокоили излученцев. То и дело мимо Излучного гнали эвакуированный с Украины и Смоленщины скот. Огромные стада измученных долгой дорогой, отощавших животных. Там, где они проходили, часто оставалась павшая скотина. И потому волки были сыты и не беспокоили излученцев. Но поскольку их никто нынче не гонял, то звери подходили к поселку вплотную, устраивали свои концерты на ближних буграх, наводя панику на собак, поднимавших истошный брех.