— Значит разрез…? — хирург встал у стола напротив Альки.
— Срединная лапаротомия.
— Точно. Имя пациента кто-нибудь знает?
— Джон Доу. — неуклюже пошутила девушка.
— Неизвестный значит. — сделал разрез Владленыч. Быстро проведя ревизию, он повернулся к Артуру. — Юрку позови. Пусть моется. А ты, Аля перейдешь ко мне. Вторым ассистентом.
Алька поняла, что дело совсем плохо. Второй дежурный врач Юрий Викторович ассистировал Владленычу, Алька держала крючки, зажимы, промокала и просто старалась хоть как-то облегчить работу хирургов. В тишине пикал монитор. Никто не шутил, не разговаривал на отвлеченные темы, все фразы были скупыми и короткими до тех пор, пока основную работу не сделали и состояние пациента не стало стабильным.
Владленыч повернулся к Альке:
— Пот мне вытри. — Он по старинке оперировал без защитного щитка. Алька подставила плечо и Владленыч быстро провел лбом по тонкой ткани, которая сразу промокла.
— Неправильно ты, Алька, пот хирургу вытираешь. Грудь подставлять надо. — Юрий Викторович с облегчением выдохнув, стал ушивать послойно разрез.
Все в операционной словно включились из режима ожидания и полетели смех и шуточки.
— Алька, кожу и подкожку ушьешь? — Владленыч стянул перчатки и устало пошел к выходу.
Алька наложила последний стежок и утомленно, но счастливо выдохнула — Все!
Пациент поехал к Артуру в реанимацию, а Алька, пробежавшись по отделению, рухнула на диванчик в сестринской поспать пару часов.
Утром в пять часов Алька заварила себе большую кружку кофе и выползла на сестринский пост. Разложить таблетки, приготовить градусники, сделать записи. Времени хватило в обрез. Выполнив все, что положено юной медсестре, Алька бегом поднялась в реанимацию посмотреть на своего Джон Доу.
— Альк, ты с утра тут как ясно солнышко!
— Артур, коварный. Ты снова комплементы раздаешь. Ой, не к добру! — Алька улыбнулась и спросила, мотнув головой в сторону Джона Доу. — Как он?
— Стабильный. Но его выхаживать надо. А когда еще полиция родственников найдет…
— Он в себя приходил? — Алька увидела, как приятель покачал головой, и прошептала. — Я после пар приду. Посижу с ним.
— Мать Тереза ты наша. — Артур приобнял девушку. — Ты бы хоть раз выспалась, а… Сидеть она придет…
Девушка чмокнула колючую небритую щеку и побежала сдавать дежурство. Денек предстоял еще тот.
Алька с дежурства плелась на учебу еле переставляя ноги. И снова привычной тенью пробралась на занятия. Слава всем богам и божонкам, сегодня их группа занималась одна безо всяких параллельных групп. Кафедра поликлинической терапии распахнула свои гостеприимные двери для студентов с ходу загрузив их кучей проверочных и самостоятельных работ. Бумажки… Бумажки и снов бумажки. Все обучение студентов на этой кафедре можно было охарактеризовать тремя словами: нудно, долго, заумно. И ни одна из этих характеристик не вызывала желания погрузиться по самую макушку в «увлекательный» мир поликлинической науки. Студентов разделили по парам и подсадили в кабинеты к участковым терапевтам. Можно представить себе радость врача, которого сносят пациенты за дверью, без медсестры (их вечно не хватает) и в довесок два недоучки, которым что-то нужно попытаться объяснить и показать. Конечно врачи спешили отпустить ребят скорее с занятий, просто для того, чтобы они не путались под ногами. И стайкой счастливые студенты бежали по своим делам мысленно и вслух вознося благодарности таким добрым «дяденькам и тётенькам». Так что цикл был длинный, ненапряжный и просто расслабляющий. И не было никаких потрясений душевных и физических на протяжении всего обучения.
После занятий каждый день как по расписанию Алька бежала в больницу даже если у нее не было дежурства. Садилась в палате, куда перевели ее Джона Доу и читала ему вслух книги. Пушкин, Есенин, Асадов… Альке нравилось думать, что этот почти Шон Коннери не приходит в себя вовсе не из-за перенесенной кровопотери, а из-за какого-то загадочного происшествия. Девушка напридумывала себе фантастических историй с участием ее любимого пациента. Она рассказывала безмолвному слушателю все свои беды и горести. Зачем-то рассказала, что стесняется показаться неглупой в универе. И поделилась своими непонятными проблемами с Владом. Альке казалось, что он все-все слышит и понимает. Только в себя никак прийти не может.
Родственников Джона Доу так и не нашли. Полиция объявила потеряшечку в розыск, но никто не спешил узнавать этого возрастного красавчика. Правда с каждым днем с него сходил внешний лоск, незнакомец похудел и осунулся. Под глазами залегли глубокие тени. Алька сама обмывала его, перестилала белье, разминала спину и ноги. И больше всего на свете она боялась, что этого загадочного пациента переведут в какой-нибудь интернат.