Милана еле заметно вздрогнула и, отвернувшись от иллюминатора, в который смотрела не отрываясь и почти не шевелясь с момента взлета, подняла на Юрия Петровича огромные печальные глаза.
— Я не голодна… Если можно, обращайтесь ко мне на «ты»…
— Тогда взаимно. — Гордеев улыбнулся. — И вот еще что: в Москве вам… тебе придется пробыть не один день, остановишься у меня.
Заметив мелькнувшее в глазах девушки сомнение, Гордеев, к своему ужасу, обнаружил, что краснеет, словно застигнутый на непозволительной шалости мальчишка.
— Не подумай, пожалуйста, ничего… э-э-э… Черт возьми! — Он внезапно разозлился на самого себя. — У нас в гостиницах цены — поднебесные, в них только иностранцы останавливаются или новые русские из провинции, да и то не из всякой!.. А у меня на Новой Басманной большая квартира. И еще одна — в Химках: если тебе так будет спокойнее, я в Химки перееду…
— Из-за меня? — Милана слабо улыбнулась, отчего ее осунувшееся за последние сутки лицо сделалось, по мнению Гордеева, еще красивее. — Что вы!.. То есть — что ты! Не нужно, я ничего плохого и не подумала, просто я сейчас заторможенная… немного…
— Я же говорю, тебе необходимо хоть что-нибудь съесть! — По неясным причинам Юрий Петрович ощутил радостное возбуждение и, решительно взяв Миланину вилку, почти насильно вложил ее девушке в пальцы, одновременно придвигая поближе к ней салат. — Слушайся старших, и все будет нормально!
— Ну, не такой уж ты и старший. — Улыбка Миланы сделалась чуть-чуть веселее. — Мне уже двадцать пять, еще немного — и старая дева… А тебе?
— Ну а я уже вполне могу считаться старым холостяком… Знаешь, мне ведь за тридцать, я старше тебя на… Словом, на весьма удачное количество лет!
Последнее Юрий Петрович брякнул совершенно неожиданно для себя и смутился окончательно.
— Как это — на удачное? — Милана удивленно округлила глаза.
А Юрию Петровичу ничего другого, как честно пояснить мелькнувшую у него мысль, не оставалось:
— Ну, видишь ли… Я как-то читал, при какой разнице в возрасте возникают… Как бы это сказать?.. Словом, наиболее прочные взаимоотношения…
Теперь настала очередь Миланы покраснеть, румянец, проступивший на щеках девушки, оказался очень нежного цвета. Но в глазах, как успел заметить, несмотря на смущение, Гордеев, мелькнула смешинка.
— Я так понимаю, ты имеешь в виду исключительно дружеские взаимоотношения?
— Ну… В общем, да. — Юрий Петрович благодарно взглянул на девушку и поспешил сменить тему: — Скажи, Диана тебе говорила что-нибудь об убийстве ее дружка?
— Значит, его действительно убили… — Она посмотрела на Гордеева с горечью. — Сколько же людей погибло из-за этих проклятых бумаг!
— Не только из-за них, Милана, не только…
Адвокат поправил обшарпанный кейс, лежавший у него на коленях, и оглянулся назад, где в противоположном от них ряду были места Дианы и Демидыча: оба они в отличие от Гордеева и Миланы крепко спали.
— Знаешь, это довольно долгий разговор… У вас в Коломые совсем другой образ жизни, настолько иной, что я пока так и не понял, почему ты… В общем, по-моему, ты здорово отличаешься от всех, с кем нам пришлось столкнуться…
— Да, — серьезно кивнула Милана, — и ты, и твой Демидов — вы оба для нас настоящие иностранцы, почти заморские… Что касается меня, я не говорила тебе, что работаю на одну ивано-франковскую фирму?..
— Говорила, но я, честно сказать, не понял, в чем именно твоя работа заключается.
— В сборе определенного рода информации по интересующей фирму тематике… Иначе говоря, мне иногда приходится проводить в Интернете часов по шесть… Ну и, кроме того, не такая уж я горячая поклонница местных традиций… Наша мама прожила в Коломые целых тридцать пять лет, но вообще-то родом она из Екатеринбурга. Она нам с Элей часто рассказывала о России, мама до сих пор мечтает когда-нибудь вернуться, как она говорит, домой. Хотя никого у нее в Екатеринбурге не осталось… Ну а отец — он там служил в армии, так и встретились…
Милана снова слегка покраснела и смущенно добавила:
— В общем, когда его служба закончилась, она бросила все и поехала за ним… Мама тогда уже Элю ждала… Она его любила.
Они немного помолчали. Девушка о чем-то задумалась, потом вздохнула:
— Вы не подумайте, что я всем и все о себе рассказываю… Сама не знаю, с чего так разговорилась. Вы, похоже, умеете задавать вопросы!
— Просто ты чувствуешь, наверное, что мне действительно интересно услышать ответы, — серьезно произнес Гордеев.