Она его поцеловала. Он вернулся на такси. Кроме Гринвич-Виллидж, весь Нью-Йорк спал.
Он прождал Жетулиу все утро, а тот так и не пришел. По оплошности Артур не выяснил, ни где его найти, ни как позвонить Элизабет, чтобы узнать его номер телефона. Заехать к ней значило поставить себя в неловкое положение, если там вдруг окажется «Джордж». Артур проявил больше мужества в трудную минуту, чем сам от себя ожидал: углубился в музеи, болтался по Центральному Парку и по улицам до наступления вечера. У администратора гостиницы так и не было для него никаких сообщений. Он снова пошел ужинать в тратторию Гринвич-Виллидж, но Элизабет туда не пришла, ни одна, ни с кем-то. Ему отвели место у входа, за маленьким столиком, где официанты о нем забывали. Та пара, которая вчера разговаривала с Элизабет (он в основном запомнил восхитительную черную руку девушки) прошла мимо, не узнав его. На следующий день, прибыв на Большой Центральный вокзал задолго до отхода поезда, он хорошенько спрятался в головном вагоне: Жетулиу оставил у него свой обратный билет, это была единственная веселая месть. За несколько секунд до отъезда он увидел перекошенную физиономию бразильца, который бежал по перрону с хвоста поезда, отчаянно его разыскивая. Жетулиу — запыхавшийся, со сбившимся на сторону галстуком, без шляпы — наконец, появился в коридоре, вне себя от досады, когда поезд уже въезжал в тоннель под Ист-Ривер.
— Мог бы подождать меня на перроне! Я тебя ищу, ищу…
— Я думал, что ты останешься с Аугустой. Как она себя чувствует? Надеюсь, ты нашел кого-нибудь, кто сможет тебя заменить у ее постели.
Жетулиу замялся, не зная, следует ли обидеться на подначку или притвориться, будто ничего не заметил.
— Спасибо за участие. Сегодня утром ей уже лучше. Тебе передали от меня записку в гостинице?
— Я ничего не нашел.
— Правда? С ума сойти! Я несколько раз звонил, оставил свой номер, просил соединить с тобой. Тебя вечно не было на месте.
В общем, ему хотелось, чтобы Артур почувствовал себя виноватым из-за того, что не сидел возле телефона и доверился безалаберной прислуге. Несколько раз он возвращался к невероятному стечению обстоятельств, разлучивших их на это краткое время, помешав французу увидеться с Аугустой. Она даже плакала. О… немного, несколько слезинок, чтобы смыть печаль. Когда подошел контролер, Жетулиу начал ощупывать свои карманы один за другим, с возрастающей тревогой:
— Мой билет! Я потерял билет!
Артур достал оба билета из своего кармана:
— Хорошо, что я обо всем подумал!
С этого дня он решил мучить Жетулиу. На следующей неделе он избегал его, как мог, и сблизился с ним снова только из-за экзамена. Жетулиу, который несколько ночей проиграл в покер (впрочем, весьма успешно), не помнил ни слова из лекции об оси Рим-Берлин. Артур великодушно, или радуясь возможности получить очко в свою пользу, подсказал ему даты и план ответа. Самое противное, что при объявлении результатов преподаватель долго разбирал работу Жетулиу. Ее достоинства были тем выше, что автор во время последней мировой войны находился далеко от театра военных действий. Жетулиу превосходно разыгрывал скромность. Забыв поблагодарить Артура, он даже вставил несколько советов о том, как нужно трактовать современную историю перед наивными американцами. Он непредусмотрительно не подумал о том, что вся история повторится через неделю. Жетулиу переживал период большого везения и ложился на рассвете после напряженных партий в покер — один из способов выставить напоказ раскованность высшего порядка. Артур безжалостно подсунул ему пророческую цитату Кинза, которая на самом деле принадлежала Бэнвилю, волевым решением восстановил монархию в Австрии в период между двумя мировыми войнами и перенес на один год крах на Уолл-Стрит. Преподаватель новейшей истории был просто ошарашен и приписал эти ошибки усталости Жетулиу, который после занятий набросился на своего друга:
— Ну что, весело было?
— Пришла и моя очередь посмеяться.
Ни тот, ни другой не были в настроении объясняться, и Артур предложил проверенное средство:
— Мы уже давно не бегали вокруг студгородка. Предлагаю тебе полчаса джоггинга, чтобы ты пришел в чувство.