— Ты не умрешь быстро, — зловеще протянул Гарол, медленно шагая к Мадаре. Его доспех сломался аккурат, когда Гарол подошел к нему вплотную. Мадара глядел своим Риннеганом и, к своему удивлению, не видел, как и чем Гарол держал его. Такое чувство, что Гарол держит его силой воли.
— Подчинение трупа! — сказал Гарол и сознание великого ниндзя померкло, однако, напоследок он успел связаться со статуей Года и отдать приказ:
— Начать возрождение Десятихвостого!
Конец Взгляда со стороны. Поле боя.
Великий ниндзя, Учиха Мадара застыл на месте не двигаясь. Подчинение трупа сработало как надо и передо мной полностью безынициативный овощ. Теперь он мой раб я могу сделать с ним все что захочу. Посреди огромной воронки стоял Учиха безразлично смотря вдаль, словно его уже ничего не волнует и не интересует. В принципе так оно и было. Бытие трупов рядом с некромантом обычно незавидное, а я некромант, пусть и не очень практикуюсь в этой стезе Искусства.
Битва тем временем продолжалась. Члены Акацуки и воскрешенные шиноби дрались отчаянно и яростно. Множество трупов усеивало поле боя, а песок при свете мертвенно-белой Луны был багровым от крови. Мои доппели несмотря на дикое количество магической силы, просто не успевали, так как с обеих сторон было множество смертей. Воскресшие Каге и джинчуурики все еще носились по полю боя.
Оставив Мадару стоять и бдеть за горизонтом, я вылетел из котлована и неподдельно удивился. Всех биджу толстыми цепями заталкивало в статую. Еще две цепи бесцельно летали неподалеку от Наруто и Би. Те благоразумно держались от статуи подальше.
— Смотрите, кто это там? — крикнул кто-то. Я активировал дальнее зрение и увидел, как по статуе Гедо бежит что-то наполовину черное, наполовину белое.
— Зецу, — подсказала чужая память.
Шпион Акацуки довольно шустро бежал ко рту статуи на ходу уворачиваясь от летящих в него кунаев и техник, держа в двух парах рук крупное извивающееся щупальце и какого-то человека, сочащегося чакрой Девятихвостого. Несмотря на некую общность чакры биджу между собой, отличия все же имелись. Например, чакра Исобу, сильно фонит водой, в то время как чакра Девятихаостого чуть ли не кипит от праны и огня. Думаю, что это личные особенности каждого биджу.
— Срочно остановите его! — крикнула Цунаде, а я на всех парах летел к статуе. Телепортироваться не получалось, сказывался слишком тяжелый фон чакры, что глушил даже мою магию. Не сильно, но глушил. А это показатель.
Полет был быстрым, но недостаточно. Едва я успел выпустить Черную смерть в Зецу, как тот умудрился забросить человека и щупальце прямо статуе в пасть. От заклинания Зецу увернулся и быстро испарился из виду. Его аура шустро удалялась от меня, но ныне меня обеспокоило иное. Статуя Гедо резко выпрямилась, а чакра идущая от неё стала настолько плотной, что её можно было пощупать руками. Гедо резко повернула голову ко не и размашисто взмахнула рукой, отгоняя меня, словно мошку.
Я хотел было жахнуть по ней Дланью Шамаша, как статуя начала видоизменяться, превращаясь в какого-то зверя. С интересом и толикой нетерпения я дождался окончания трансформации. Первое, что бросилось в глаза, это размер. Размер получившейся твари был огромен. В несколько раз больше, чем даже мой личный хтонический монстр. Туркан Айрат-Мирит по сравнению с ним выглядел маленькой ящеркой, напротив громадного василиска. Десять хвостов монстра, причем каждый из них был столь велик, что сердце невольно охватывал страх при взгляде на них. Сам монстр был землисто-коричневым. Шарообразное тело с длинными руками сейчас стояло на песке, как вкопанное. Единственный видимый глаз был красным и походил на смесь Риннегана и Шарингана. Алый глаз с кругами будто от брошенного воду камня с черными точками, непрестанно шевелились на мгновение задерживая взгляд на каждом человеке, что прибыл на поле боя.
— АРРРХХ… — заревело существо, раскрыв исполинскую пасть, что могла запросто откусить солидный кусок от Акнологии. Меня же снесло волной воздуха. Даже оставшиеся биджу слегка покачнулись от напора. Я же пристально всматривался в ауру получившегося создания и тихо охреневал. В этом существе было девять душ.