А пальцы тем временем легонько касались его волос, гладили щеку, словно напоследок хотели запомнить получше. А в голове билось отчаянное: «Никогда… больше никогда… ничего не будет…» Но пока он был здесь, рядом, Маша боялась даже пошевелиться, чтобы не причинить ему лишнюю боль и неудобство. Она не могла встать, чтобы найти в аптечке нашатырь, развести порошок бодяги для примочки… Хорошо бы дать ему горячего чаю или кофе… Но он, кажется, стал дышать ровнее. Пусть спит. Сон тоже лечит. Если у него сотрясение или перелом, все равно не стоит его беспокоить, перекладывать, поднимать: только хуже будет. Да и не справится она сейчас с ним, таким большим и тяжелым, сама ослабела, даже руки дрожат…
Она обхватила всклокоченную голову Ионы, словно баюкая, и обессиленно приткнулась рядом с ним на полу, сжавшись в комочек. Щека коснулась мягкой ткани его пиджака, будто пропитанной его теплом. Глаза сами собой закрылись, мысли пропали, весь мир куда-то исчез, словно провалился в разверзшуюся черную дыру…
Не хотелось думать о том, что будет, когда они оба проснутся. Что они скажут друг другу? Как сумеет Маша выдержать его взгляд?
Иона с трудом разлепил единственный здоровый глаз, когда только-только начало светать. Воробьи уже расселись по веткам кустарника и подняли неимоверный галдеж. Их чириканье отдавалось в тяжелой ватной голове будто стократно усиленное эхо.
Да, крепко они вчера с ребятами после баньки перебрали… Кажется, в холодильнике осталось полупаковки пива, надо попросить Степана принести. Где рация, черт побери?!
Иона повернул голову и уткнулся носом во что-то мягкое и теплое. Оно мерно вздымалось вверх-вниз, оно дышало…
Где он? Вместо шелковых фисташковых драпировок бревенчатые стены… И кто это спит рядом, свернувшись в калачик, согревая дыханием его бок? Спутанные пшеничные волосы волной рассыпались по полу, а под ними тонкая, золотистая от загара ручка с маленькими детскими пальчиками… Мысли ворочались с трудом, словно скрипучие жернова старой мельницы. Есть святое правило: при похмельном провале в памяти начинать с самого начала. Значит, так: они парились в бане, это Иона точно помнил. Потом пили под шашлыки, трепались… Вот… Кажется, что-то проясняется… Треп шел о бабах. Да! А потом Иона поехал к Маше… Словно короткие молнии, мелькнули в мозгу обрывочные воспоминания и сложились в стройную картину. Маша кричала, он ворвался в дом… Была драка… Ага, ясно, почему так болит глаз… Он вышвырнул этих подонков, которые напали на нее… А потом? Опять провал… Почему он лежит посреди комнаты на полу и почему рядом с ним Маша? Его голова на ее коленях… Она приводила его в чувство, тратила последние силы, а потом сама свалилась рядом в изнеможении?
Хорош герой! Нализался до поросячьего визга и рухнул в полном отрубе, а девчонка после такого стресса еще возилась с ним… Он вспомнил, какой беспомощной и растерзанной была Маша, какой ужас ей пришлось пережить… И, едва очнувшись, она подползла к нему, чтобы прийти на помощь…
Ионе сквозь землю захотелось провалиться. Вот уж позорище! Шершавый язык распух и с трудом ворочался во рту. Фу, словно табун ночевал… И разит от него, наверное… Сам себе противен. Он осторожно сел и посмотрел на нее. Так хочется зарыться лицом в эту пшеничную волну, подхватить на руки маленькое, легкое тельце, прижать к сердцу, поцеловать горько опущенные уголки тонких губ…
Да ее передернет от отвращения, едва она ощутит этот жуткий перегар! Не с такой рожей лезут объясняться к возлюбленным… Иона, пошатываясь, добрел до умывальника, плеснул в лицо водой, поморщился и глянул в зеркало. Ну красавец! Теперь неделю из дома не выходить… Спаситель хренов! А какой случай предоставила ему судьба! Как красиво все могло произойти… Просто индийский фильм! Отважный герой врывается в последний момент, спасает девушку из гнусных лап, расшвыривает бандитов, а потом берет ее на руки и нежно целует. А она в ответ обвивает руками его шею и шепчет сквозь слезы:
— Спасибо… милый…
— Не стоит, — мужественно говорит он. — Ты ведь знаешь, я всегда рядом.
— Да… — Она приникает головкой к его груди. — И так теперь будет всегда…
Диафрагма… затемнение… хеппи-энд. И вот он, как последний идиот, упустил такой шанс! Не может же он сейчас растолкать измученную девушку, склонить к ней свою измятую, вонючую рожу и косноязычно прошепелявить:
— Я был не прав…
— Пойди проспись, скотина. Потом поговорим, — ответит она. И это будет справедливо.