— Мне можно войти? — тихо спросил Иона. Голос у него был странный, приглушенный и низкий.
— Да… — Маша растерянно оглянулась на дверь. — Входи… те…
Мама стояла в коридоре, с любопытством глядя на вошедшего.
— Мама, это Иоанн… — начала было Маша. — Ах да, вы ведь знакомы…
— Знакомы. — Мама торжественно подала ему руку лодочкой.
Иона склонился к ней и коснулся губами. Мама тут же отдернула ладонь.
— Ах, что вы! — жеманно воскликнула она. — Машенька, приглашай гостя. Сейчас чай будем пить, у нас пирог остался…
Она сделала попытку ретироваться на кухню, но Иона удержал ее.
— Не уходите, Наталья Петровна. Позвольте мне… — Он запнулся, откашлялся и выдавил: — Я к вам.
Проклятый букет в руках мешал, а он не догадался спросить у Митрофановны, кому положено цветы вручать, матери или невесте. Секунду помешкав, повернулся к Маше и буркнул:
— Это тебе.
Как смешались в ее глазах бурная радость и болезненное недоверие… Она даже розы взяла так, словно боится уколоться… Смелее, Иона! Сейчас твоя судьба в твоих руках. Держи штурвал крепче… Дергай кольцо, а то не раскроется парашют… Постепенно они все переместились в комнату и замерли неловко прямо посередине.
— Я пришел сам… — сказал наконец Иона. — Маша сказала, что хочет так… В общем… — И решительно выпалил: — Я хочу попросить у вас, уважаемая Наталья Петровна, руки вашей дочери, Марии Николаевны. Благословите нас на брак… Нет, на свадьбу… Ну, в общем, благословите…
У Маши горло перехватило от внезапного странного чувства. Это не может быть правдой, это сон… Сейчас эти розы, к которым она прижимает горящее от волнения лицо, снова превратятся в сметанную морскую пену… Что он говорит? Просит ее руки? Да нет же, так не бывает… Иона делает ей предложение?
Мама вдруг хитро улыбнулась и ответила:
— А что вы у меня спрашиваете? Машенька уже взрослая, сама решает… Вы у нее спросите…
— Да, конечно… — Иона торопливо повернулся к Маше: — Я прошу тебя стать моей женой.
Маша беспомощно заморгала и посмотрела ему в глаза.
— Ты не шутишь? Это правда? А почему?
— Давай-ка сюда цветочки, я в вазочку поставлю, — опять зачастила уменьшительными суффиксами мама. Она забрала у Маши букет и все-таки нашла повод уйти на кухню. Там сразу же громко зашумела льющаяся вода, словно мама показывала этим, что ничего теперь не слышит… Машин вопрос поставил Иону в тупик. Почему? Она еще спрашивает! Разве сама не знает, что с первой секунды он влюблен, как школьник?! О Господи, а ведь не знает… Или боится в это поверить?
Иона шагнул к ней и взял в ладони маленькие холодные ручки.
— Я люблю тебя, — глядя в ее широко раскрытые глаза, тихо сказал он. — Я не могу жить без тебя… ни минуты…
«Я сейчас упаду в обморок… — испуганно подумала Маша, чувствуя, что ноги подкашиваются и слабеют. — Я упаду и… проснусь…» Его лицо склонилось к ней, и горячие сухие губы коснулись краешка рта, как раз там, где была маленькая ямочка. Даже в самых смелых своих фантазиях Маша и мечтать не могла о таком… Ее губы сами потянулись ему навстречу и, перед тем как слиться в долгожданном поцелуе, выдохнули едва слышно:
— Я тоже… тебя люблю…
Мама вошла в комнату и поставила вазу на стол.
— Вы целуйтесь, целуйтесь, не обращайте внимания, — быстро сказала она. — Я пойду чайник ставить…
Но они уже отпрянули друг от друга и оба залились краской. Иона с удивлением почувствовал, как горячая волна заливает его лицо, поднимаясь от шеи. Он сто лет уже не краснел, с тех самых пор, как принялся оправдывать кличку Казанова. Ну что мама так бестактно себя ведет? Вон Иона стал как вареный рак… Такой милый, смущенный, не знает, как вести себя…
Маша перевела дыхание и громко сказала:
— Я согласна.
— Что? — встрепенулся Иона.
— Я согласна стать твоей… женой, — с трудом произнесла это слово Маша.
Он вдруг порывисто подхватил ее, оторвал от пола и закружил по комнате.
Все слилось в неразборчивые цветные пятна, завертелось перед глазами… Мир качался, он казался зыбким и неустойчивым, словно почва ушла из-под ног…
Как в тумане Маша села с Ионой в машину. Они мчались по московским улицам, потом свернули за город. Куда? Зачем? Кажется, они едут подавать заявление…
Слова Ионы с трудом доходили до сознания…
— Я договорился в нашем загсе. Не хочу дворцы, там толкотня, суета… А здесь тихо, мы одни будем… Тебе нравится?
Маша кивала, не понимая до конца, о чем он…
Подмосковный районный загс помещался в бывшем клубе с облупленными колоннами. Рядом суетилась бригада маляров.