— Проститутка, из начинающих. Она стоит на шоссе, останавливается машина, мужчина предлагает ее подвезти. Естественно, всем понятно, что ему на самом деле нужно, да и она ясно дает понять, что рассчитывает кое-что получить за свои услуги, однако Дестини все-таки не совсем еще опустилась. Соседки говорили, у нее вкус к хорошим вещам, она любит шмотки от Версаче, да и сумочки у нее из настоящей кожи и все такое. Насколько мне удалось узнать, у нее есть постоянный дружок, который, судя по всему, полностью содержит ее и дарит ей подобные вещички. А по машинам она просто подрабатывает… так сказать, деньги на карманные расходы. Ну, и на наркотики для брата. Готова спорить на что угодно, что так оно и есть.
— Версаче?! Неужели ее парень может позволить покупать одежду от Версаче?
— Ну, насколько я слышала, он у нее что-то вроде владельца фармацевтической фабрики, — хмыкнула Джекки, выразительно вскинув одну бровь. — Имени его, похоже, никто не знает, да и знали бы, вряд ли сказали. В этих местах люди предпочитают никогда не упоминать имена, особенно когда речь идет о людях, которые имеют в квартале хоть какой-то вес. Словечком не обмолвятся — хоть пытайте.
— Я удивляюсь, как вам вообще удалось вытянуть из них хотя бы это? В жизни бы не поверила, что такое возможно! — льстиво пробормотала Тесс, втайне надеясь, что Джекки поделится с ней своим секретом.
— Дело в том, что я не смотрю на них, словно они — полное дерьмо, слова доброго не стоят. Говорю, что, дескать, пытаюсь отыскать ребят, которые когда-то жили в семейном детском доме, в том самом, где несколько лет назад застрелили маленького мальчика. Забавно — в этом квартале пальба чуть ли не каждый день, редкая неделя проходит, чтобы кого-то не убили, но, оказывается, все помнят ту ночь, когда погиб маленький Донни. Помните, я вас предупреждала — здесь до сих пор лютой ненавистью ненавидят того, кто его застрелил.
— Лютера Била? А что говорят о нем?
— Говорят, что вечно задирал нос, а по здешним меркам хуже этого ничего и быть не может. Считал себя лучше других и не делал из этого никакой тайны. Люди могут простить вам многое, но только не это. Что бы вы там ни думали, никогда нельзя дать людям понять, что вы хотите от жизни больше, чем они и их дети.
Тесс внезапно пришло в голову, уж не имеет ли Джекки в виду себя. И свой горький опыт в этом смысле.
К тому времени, когда они вернулись в школу Гвиннз-Фоллз, занятия уже закончились. И снова Тесс попросила Джекки сходить на разведку. На первый взгляд, ее выдумка оказалась на редкость удачной. Во всяком случае, какую-то информацию им уже удалось раздобыть. Но на этот раз они опасались осечки. Суровая директорша может наотрез отказаться сообщить хоть что-то о нынешнем местопребывании своего бывшего ученика, Саламона Хоукинса, по одной лишь причине — она, мол, знать не знает, кто такая Джекки и зачем ей это знать.
— Наверное, нужно ей соврать, что я из театрального кружка? — предложила озадаченная Джекки. — Вообще говоря, сначала я решила представиться его родственницей. Но если уж выдумывать какие-то байки, то тогда уж что-нибудь экзотическое. Сказать, что я из художественной школы, например. Неплохо звучит, верно?
— Угу… В любой другой школе, да просто в другом районе тут же сделали бы пару звонков и преподнесли бы, вам этот адрес на блюдечке. Итак, вы из театрального кружка, к следующему сезону репетируете новую постановку, где главный герой — юноша его возраста. Роль довольно большая, много диалогов, и вы слышали, что этот самый Саламон Хоукинс умеет прекрасно держаться на публике и вообще неплохо играет.
— А название пьесы?
— Название? Черт возьми, Джекки, придумаете что-нибудь по ходу дела!
— Я предпочитаю продумывать все заранее, — отрезала та.
«Держу пари на что угодно, что так оно и есть!»
— Ладно, пьеса называется… — Тесс глянула через дорогу. Они припарковались напротив того места, где раньше был парк аттракционов, а прямо перед ним когда-то стоял фургончик, где ее мать летом покупала зелень и овощи у одного знакомого фермера. Со временем фургон сменила небольшая лавка, где появился отдел, где торговали рыбой и морепродуктами. Пару лет назад здесь неизвестно почему вспыхнул ужасный пожар, и магазинчик сгорел дотла, а семья фермера куда-то исчезла. Теперь на этом месте стояла небольшая церквушка. Но Тесс до сих пор помнила написанную от руки вывеску, которая висела как раз над прилавком, где на льду лежала свежая рыба.
— Пьеса называется «Свежая речная форель». Пусть это будет драма в стиле Августа Уилсона — об одной местной семье, торговцах зеленью и рыбой. Отец и сын постоянно ссорятся, отец требует, чтобы сын остался дома и торговал вместе с ним, вместо того чтобы отправиться в колледж. Ну, как вам это?